Гинзбург Л. Человек за письменным столом. Л., 1989. С. 327.

Лихачев Д. С. Прошлое – будущему: Статьи и очерки. Л., 1985. С. 158.

Краткую библиографию по этой теме см. в кн.: Фризман Л. Семинарий по Пушкину. Харьков, 1995.

Замятин Е. Избранные произведения. М., 1989. С. 564–565, 630.

Платонов А. Чевенгур. М., 1988. С. 121.

См.: Листов В. С. «Темный твой язык учу…» (в печати). После 1917 года уже пели: «Это есть наш последний / И решительный бой…».

Ср.: «C'est la lutte finale: / Groupons-nous et demain, / L'Internationale / Sera le genre humain» (PotierE. Chants revolutionnaires. Paris, 1937. P. 23. Перевод: «Это последняя битва: / Объединимся, и завтра/ Интернационал / Станет образом жизни человечества»).

Произведения Пушкина цитируются по Большому академическому изданию (1937–1949). Ссылки на автографы Пушкина, хранящиеся в Пушкинском Доме, даются сокращенно – с подразумеваемым префиксом: Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, фонд 244, опись 1.

Ходасевич В. Ф. Колеблемый треножник//А. С. Пушкин: Pro et contra: Личность и творчество Александра Пушкина в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология. Т. 1. СПб., 2000. С. 486.

БелинскийВ. Г. Собр. соч.: В 3 т. Т. 1. М., 1948. С. 123–124.

Прийма Ф. Я. «Слово о полку Игореве» в русском историко-литературном процессе первой трети XIX в. Л., 1980. С. 121.

Иванов В. В. Откуда черпал образы Пушкин – футуролог и историк? // Новые безделки: Сб. ст. к 60-летию В. Э. Вацуро. М., 1995–1996. С. 415.

Французская элегия XVIII–XIX веков в переводах поэтов пушкинской поры. М., 1989. С. 609.

Пушкин А. С. Лицейские стихотворения. 1813–1817. СПб., 1999. С. 286.

«На празднике жизни, едва начавшемся, всего на одно мгновение мои губы прижались к кубку, все еще полному в моих руках» (фр.). По поводу этих строк В. В. Набоков замечает, что они «приходят на ум» в связи с итоговой строфой романа (Набоков В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин». СПб., 1998. С. 599).

Пчела // Памятники литературы Древней Руси. XIII век. М., 1981. С. 516.

«Все перечисленные здесь персонажи детских „ужасов“ и „вымыслов“, – констатирует В. А. Кошелев, – герои „Сказки о славном и сильном богатыре Бове-королевиче и о прекрасной королевне Дружневне и о смерти отца его Гвидона“. Именно здесь, в многочисленных рукописных, печатных и устных вариантах лубочной повести, встречаются и Бова, и „нехорошее мертвецкое баловство“, и Полкан (получеловек-полуконь), и Добрыня (так в некоторых вариантах именовался слуга Бовы: „Верный Личарда“)» (Кошелев В. А. Бова Королевич II Кошелев В. А. Пушкин: история и предание. СПб., 2000. С. 110). По предположению В. Я. Проппа, здесь отражены сюжеты, распространенные в лубочной литературе (см.: Пропп В. Я. Мотивы лубочных повестей в стихотворении А. С. Пушкина «Сон» 1816 г.//Тр. отд. древнерусской литературы. Т. 14. М.; Л., 1958. С. 536–537).

Снегирев И. Русская народная галерея, или лубочные картинки//Отечественные записки. 1822. № 30. С. 92–93.

Снегирев И. О простонародных изображениях//Труды общества любителей российской словесности при Московском университете. Ч. 4. 1824. С. 141.

Рукою Пушкина. 2-е изд. М., 1997. С. 459 (пер. с фр.).

Обоснование такой датировки см. в ст.: Фомичев С. А. Рабочая тетрадь Пушкина. ПД № 832 (Из текстологических наблюдений) // Пушкин: Исследования и материалы. Т. 12. Л., 1986. С. 241.

Хомяков А. С. Поли. собр. соч. Т. 8. М., 1904. С. 40 (второй пагинации). За указание этого факта я благодарен В. Э. Вацуро. Что же касается английского происхождения поэмы о Буово, то, вероятно, это не было совершенной новостью для Пушкина. В конце конспекта из Женгене им отмечено: «Что такое Антона? Роман Реали ди Франчиа помещает ее в Англии, близ Лондона, и говорит, что она была основана Бове, предком Бовы (это вероятно)» (Рукою Пушкина. С. 460).

Державин Г. Р. Стихотворения. Л., 1957. С. 100.

Рукою Пушкина. С. 305.

См.: Кузьмина В. Д. Рыцарский роман на Руси. М., 1964. С. 17–24.

См.: Кошемв В. А. Первая книга Пушкина. Томск, 1997. С. 120–136.

См.: Кошелев В. А. О замысле Пушкина («Мстислав») //Русская литература. 2003. № 1. С. 86–97.

Пропп В. Я. Русская сказка. Л., 1984. С. 53–54.

Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т. 7. М., 1955. С. 576.

«Ученик и собеседник св. Сергия, Савва пришел уединиться на живописных высотах Москвы-реки, и сын Донского Юрий упросил его основать обитель на Сторожевской горе, где стояла стража от набегов. Иноки заменили воинов…» (Муравьев А. Н. Путешествие по св. местам русским. Ч. 1. СПб., 1846. С. 171).

Рукою Пушкина. С. 87–88.

Европеец. 1832. Ч. 1. С. 111.

Пародийность такого стиля целила в «Историю русского народа» И. А. Полевого, в свою очередь пытавшегося дискредитировать «Историю государства Российского» И. М. Карамзина.

Виноградов В. В. Стиль Пушкина. М., 1999. С. 590.

Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы XIII–XVII вв. Л., 1973. С. 7.

См.: Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина. 3-е изд. М.; Л., 1928. С. 278.

Шишков А. С. Собр. соч. и переводов. Ч. 7. СПб., 1826. С. 42, 53,47.

Там же. С. 36.

По основательному предположению Ф. Я. Приймы, Пушкин имел здесь в виду фразу: «Не тако ли, рече, река Стугна, худу струю имея…» и пр. (Прийма Ф. Я. «Слово о полку Игореве» в русском историко-литературном процессе первой трети XIX в. Л., 1980. С. 172).

См.: Смолицкий В. Г. Вступление в «Слово о полку Игореве» // Тр. отд. древнерусской литературы. Т. 12. М.; Л., 1956. С. 5–9. Иную точку зрения см.: СоколоваЛ. В. Зачин «Слова о полку Игореве» // Исследования «Слова о полку Игореве». Л., 1986. С. 65–74.

Коль господа чинят несправедливость, крестьяне должны платиться жизнью (словенск.).

См.: Лихачев Д. С. Предположение о диалогическом строении «Слова о полку Игореве» // Исследования «Слова о полку Игореве». Л., 1986. С. 9–28.

Русская старина. Т. 40. № 10. С.155.

Впрочем, существует и народная легенда «Поездка в Иерусалим»: «Какой-то архимандрит встал к заутрине; пришел умываться, видит в рукомойнике нечистый дух, взял ево да и загородил крестом. Вот дьявол и взмолился: „выпусти, отче! Каку хошь наложь службу – сослужу!“ Архимандрит говорит: „свозишь ли меня между обедней и заутриной в Ерусалим?“ – „Свожу, отче, свожу!“ Архимандрит ево выпустил и после заутрины до обедни успел съездить в Ерусалим, к обедне поспел обратно. После забрали как-то справки, – все удивились, как он скоро мог съездить в Ерусалим, спросили ево, и он рассказал это» (Народные русские легенды, собранные А. Афанасьевым. Лондон, 1859. С. 75. В примечаниях к этой легенде составитель заметил: «Перейдя в область народной литературы, сказание это, без сомнения, должно было подчиниться различным переделкам и изменениям; в устах народа появилось оно во множестве вариантов, далеко отступающих от своего первоначального источника, но тем не менее любопытных своими характеристическими подробностями»).

Пушкин А. С. Лицейские стихотворения. СПб., 1999. С. 14. Далее сноски на это изд. см. в тексте.

Листов В. С. Вокруг пушкинского отрывка «На тихих берегах Москвы…»//Болдинские чтения. Горький, 1980. С. 168.

Памятники литературы Древней Руси. XTV– середина XV века М., 1981. С. 454.

Дурново Н. Н. Легенда о заключенном бесе в византийской и старинной русской литературе//Древности. Труды славянской академии… М., 1907. С. 54–152, 319–326.

Дмитриев Л. А. Житийные повести Русского Севера как памятники литературы XIII–XVII вв. Л., 1973. С. 157.

В. С. Листов эти строки считает намеком на праздник Покрова (1 октября). Более рискованным нам кажется его предположение о том, что в плане продолжения поэмы могла быть изображена поездка не в град Давидов, а в близлежащий Ново-Иерусалимский монастырь на Истре: Листов В. С. «Голос музы темной…» К истолкованию творчества и биографии А. С. Пушкина. М., 2005. С. 225–228.

Церковно-народный месяцеслов на Руси И. П. Калинского. М., 1990. С. 68.

Об этом фрагменте см.: Неизданный Пушкин. Вып. 1. СПб., 1996. С. 42–45.

См.: Цявловская Т. Г. Влюбленный бес (неосуществленный замысел Пушкина) // Пушкин. Исследования и материалы. Т. 3. М.;Л., 1960. С. 101–130.

См. также факсимильное издание: Пушкин А. С. Рабочие тетради. Т. 4. Петербург; Лондон, 1996.

Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 9. СПб., 1824. С. 8. Далее, при ссылках на этот том номера страниц (или порядковый номер карамзинских примечаний, помещенных в конце тома, без обозначения нумерации страниц) указываются в тексте статьи.

Когда в пушкинском плане намечались сцены с двумя (и более) участниками, они обозначались через союз «и»: «Годунов и колдуны», «Пушкин и Плещеев на площади», но «монахи беглецы».

См.: Лихачев Д. С, Панченко А. М., Понырко Н. В. Смех в Древней Руси. Л., 1984.

Отмечено Д. Д. Благим – см.: Благой Д. Д. Социология творчества Пушкина. Этюды. 2-е изд. М., 1931. С. 72–73. См. также: Архангельский А. Н. Поэт – история – власть («Борис Годунов» А. С. Пушкина) // Пушкин и современная культура. М., 1996. С. 127–128.

Головин В. В. Русская колыбельная песня в фольклоре и в литературе. Abo, 2000. С. 313.

Чапек К. Собрание сочинений. Т. 7. М., 1977. С. 317.

Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 339.

Смех в Древней Руси. С. 3.

Там же. С. 4.

Во время кишиневской ссылки Пушкин выезжал в имение будущего декабриста В. В. Давыдова, Каменку, и в Киев, где встречался со многими другими вольнодумцами. Об этой поре биограф поэта свидетельствовал: «Ни перед кем так не хотелось Пушкину блеснуть либерализмом, свободой от предрассудков, смелостью выражения и суждений, как перед друзьями, оставленными в Каменке» (АнненковП. В. Материалы к биографии Пушкина. СПб., 1855. С. 181). Насмешки же (вероятно, такими были и «каменские обиняки») над «Историей» Карамзина начались сразу же по выходе первых ее томов. Об этом Пушкин вспоминал в своих автобиографических записках: «Некоторые остряки за ужином переложили первые главы Тита Ливия слогом Карамзина. Римляне времен Тарквиния, не понимающие спасительной пользы самодержавия, и Брут, осуждающий насмерть своих сынов, ибо редко основатели республик славятся нежной чувствительностью, конечно, были очень смешны» (XI, 57).

Ср. у Карамзина: «Ефимьев же (…) дал способ опальному диакону спастися бегством (в феврале 1602 года)» (с. 126); «Еще прежде, нежели Самозванец открылся Вышневецким, слух, распущенный им в Литве о Димитрии, сделался, вероятно, известным Борису. В Генваре 1604 года нарвский советник Тирфельд писал с гонцом к абовскому градоначальнику, что мнимо убитый сын Иоаннов живет у казаков; гонца задержали в Иванегороде, и письмо его доставили царю. В то же время пришли и вести из Литвы и подметные грамоты Лжедмитриевы от наших воевод украинских; в то же время на берегах Волги донские казаки разбили окольничего Семена Годунова, посыланного в Астрахань, и, захватив несколько стрельцов, отпустили их в Москву с таким наказом: „объявите Борису, что мы скоро будем к нему с царевичем Димитрием!“» (с. 142).

Гейченко С. С. У Лукоморья. Л., 1977. С. 36.

Пушкин в воспоминаниях современников. Т. 1. СПб., 1998. С. 421. В литературе также отмечалась перекличка этой сцены с одним из эпизодов романа Сервантеса «Дон Кихот», где также в корчме стражники по описанию опознают героя (см.: Альтман М. С. Читая Пушкина// Поэтика и стилистика русской литературы. Памяти академика В. В. Виноградова, Л., 1971. С. 121–122).

Власова З. И. Скоморохи и фольклор. СПб., 2001. С. 418, 343.

См.: Винокур Г. О. Борис Годунов. Комментарий// Пушкин. Том седьмой. Драматические произведения. М.; Л., 1935. С. 500–501.

Там же. С. 414.

Власова 3. И. С.342.

По первоначальному назначению автограф ПД 73 был, вероятно, титульным листом драмы, из которой к тому времени были вчерне отработаны сцены, составлявшие, по мысли автора, первую ее часть – до сцены в корчме. Это подтверждается перечнем «Действующих лиц в 1-ой части», записанным на обороте ПД 73, который между прочим свидетельствует, что в пьесе пока отсутствовала одна из важнейших сцен, «Царские палаты», – иначе среди персонажей были бы указаны два стольника, диалогом которых эта сцена открывается. Вероятнее всего, она появилась в пьесе лишь после 13 сентября 1825 года, когда Пушкин сообщал Вяземскому: «Сегодня кончил я 2-ую часть моей трагедии – всех, думаю, будет 4. Моя Марина славная баба: настоящая Катерина Орлова! знаешь ее? Не говори, однакож, этого никому. Благодарю тебя и за замечание Карамзина о характере Бориса. Оно мне очень пригодилось. Я смотрел на него с политической точки, не замечая поэтической его стороны; я его засажу за евангелие, заставлю читать повесть об Ироде и тому подобное» (XIII, 226–227). Будь сцена «Царские палаты» к июлю 1825 года написана, Пушкин бы не сетовал на то, что не заметил «поэтической стороны» Бориса (косвенным же воспоминанием о «повести об Ироде» в его монологе служит восклицание о «мальчиках кровавых в глазах» – именно о «мальчиках», а не только об одном убиенном младенце).

Оно было помещено наряду с другими сочинениями той поры в томе «Дополнений к Деяниям Петра Великого, мудрого преобразителя России», составленных И. И. Голиковым – книга эта была у Пушкина в Михайловском и наряду с «Историей» Карамзина использовалась в работе над пьесой (см.: Листов В. С, Тархова Н. А. Труд И. И. Голикова «Деяния Петра Великого…» в кругу источников трагедии «Борис Годунов» // Временник Пушкинской комиссии. 1980. Л., 1983).

В сентябре 1825 года Пушкин писал П. А. Катенину: «Послушайся, милый, запрись да примись за романтическую трагедию в 18-ти действиях (как трагедии Софии Алексеевны). Ты сделаешь переворот в нашей словесности, и никто более тебя того не достоин» (XIII, 225). В данном случае Пушкин ориентировался на статью из журнала «Северный архив», где, в частности, говорилось: «Во время малолетства государя Петра I играны были в Заиконоспасском монастыре комедии, как духовные, так и светские, а царевна София Алексеевна с приближенными девицами и знатнейшими царедворцами сама игрывала в комнатах у себя. По преданиям известно, что она сочинила одну трагедию» (Северный архив. 1822. Ч. 4. № 21. С. 180).

См.: Городецкий Б. П. Драматургия Пушкина. М.; Л., 1953. С. 181.

Русский драматический театр. М., 1976. С. 15, 13. Представление «Царя Максимилиана» в омском остроге позже опишет Ф. М. Достоевский в «Записках из Мертвого дома».

Рассадин С. Драматург Пушкин. М., 1977. С. 32–34. Пьеса Пушкина здесь рассматривается в качестве последовательного соединения трех маленьких разнохарактерных трагедий: драмы с элементами комизма, собственно трагедии в чистом виде и драматической хроники.

Фельдман О. Судьба драматургии Пушкина. М., 1975. С. 65. О комическом элементе драмы Пушкина см. также: Митина Л. С. Трагедии Пушкина. Жанровый аспект. Автореф. канд. дисс. М., 1989; Бочкарев В. А. Трагедия А. С. Пушкина «Борис Годунов» и отечественная литературная традиция. Самара, 1993. С. 13–16.

Противоречие это отмечено: Городецкий Б. П. Драматургия Пушкина. С. 133; Серман И. 3. Пушкин и русская историческая драма // Пушкин. Исследования и материалы. Т. VI. Л., 1969. С. 122–126.

Смех в Древней Руси. С. 116.

Ср. в Притчах Соломона: «И при смехе иногда болит сердце, и концом радости бывает печаль» (Притч 14, 13).

Такая наша трактовка финала ранней редакции пьесы вызвала негодующий отклик: «Трудно представить себе более нелепой трактовки пьесы, и в особенности последней сцены, чем эта. О каком комизме может идти речь, когда практически на глазах (?) изумленного народа убивают молодого царя Федора, его мать и сестру (?), когда из дома доносятся их предсмертные крики и шум последней схватки, когда клевреты Самозванца, выйдя из дома, нагло врут народу, глядя прямо ему в глаза, где и над чем здесь можно смеяться? (…) В целом подобные интерпретации являются доказательством беспомощности и бессилия перед произведением как единой саморазвивающейся системой, в которой все элементы между собой неразрывно связаны, образуя единое полотно, поэтому любая попытка разорвать данное полотно на составные части неизбежно обречена на провал, поскольку не учитывает внутренней логики текста» (Мухамадиев Р. Первая русская трагедия//Москва. 2000. № 10. С. 179–180). Логики в итоговом восклицании народа действительно мало, как и в том, что на Девичьем поле баба бросала обземь своего ребенка. Но юмор (черный юмор!) имеется. Пушкинская же логика заключается в том, что драматург – в отличие от негодующего критика – не идеализирует народ, способный на мгновенные нелепые поступки, но имеющий собственное мнение о правителях.

Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы. М., 1999. С. 50.

Винокур. Комментарий. С. 413–415,427.

Чапек К. Л. 7. С. 317–318.

См.: Желанский А. Сказки Пушкина в народном стиле. М., 1936 (глава «Загадки „Медведихи“»); Волков Р. М. Народные истоки творчества А. С. Пушкина (баллады и сказки). Черновцы, 1960 (глава «Сказка о медведихе»); Зуева Т. В. Сказки Пушкина. Книга для учителя. М., 1976 (глава «Сказки первой Болдинской осени»).

А С. Пушкин: Pro et contra. Личность и творчество Александра Пушкина в оценках русских мыслителей и исследователей. Антология. Т. 1. СПб., 2000. С. 161.

Миллер Вс. Пушкин как этнограф // Этнографическое обозрение. 1899. № 1. С. 178.

Ряд исследователей считает (но это противоречит обычной сказочной практике Пушкина), что данный замысел был вполне самостоятельным, не предполагавшим никаких традиционных фабульных параллелей. См.: Слонимский А. Мастерство Пушкина. М., 1959. С. 420; Леонова Т. Г. Русская литературная сказка XIX века в ее отношении к народной сказке (поэтическая система жанра в историческом развитии). Томск, 1982. С. 39; Поддубная Р. Творчество Пушкина Болдинской осени 1830 года как проблемно-художественный цикл // Studia rossica posnaniensia. Zesk. 12. 1979. С. 11.

Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. СПб., 2000. С. 335.

См.:Азадовский М. К. Источники сказок Пушкина// Азадовский М. К. Литература и фольклор. Л., 1938. С. 99; Новиков Н. В. Русские сказки в записях и публикациях первой половины XIX века. Л., 1961. С. 121; Пропп В. Я. Русская сказка. Л., 1984. С. 70. М. К. Азадовский (с. 102) также указал текст, напечатанный в 1872 году Гильфердингом, в котором упоминаются вслед за птицами и звери, – в частности, медведь («кожедерник») и волк («овчинник»). Эта песня «Протекало теплое море…», вероятно, была известна Пушкину, так как упоминалась в предисловии Н. И. Гнедича к переведенным им песням греков (см.: Ковник В. А. Фольклорные истоки «Сказки о медведихе» //Университетский Пушкинский сборник. М., 1999. С. 185).

Народно-поэтическая сатира. Л., 1960. С. 61–62. От этой старины отталкивался А. П. Сумароков (по другой версии, Ф. Г. Волков) в сатирическом «Хоре ко превратному свету»: Прилетала на берег синица, / Из-за полночного моря, / Из-за холодна океяна: / Спрашивали гостейку приезжу, / За морем какие обряды… (Сумароков А. Л. Стихотворения. Л., 1933. С. 312). Данная перекличка отмечена в кн.: Леонова Т. Г. Русская литературная сказкаXIX века в ее отношении к народной сказке. Томск, 1982. С. 41–42.

В черновике намечалось продолжение: «У лисички походочка…», – а рядом с этой строкой нарисована лисья морда. Такое внимание к лисице не случайно: в сказке о зверях она часто выступает хитрой советчицей. О подьячих же (приказных служителях, «крючках») народ судил всегда саркастически: «У подьячего светлая пуговка души заместо», «Подьячего бойся и лежачего», «У подьячего локти на отлете», «Подьячий и со смерти за труды просит» и т. п. (Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Т. 2. СПб.; М., 1882. С. 219).

Вероятно, вспомнил о скоморохе Пушкин здесь не случайно. В черновике сначала намечалось: «купчик горностаюшка», «ярыжка горностаюшка».

Лихачев Д. С, Панченко А. М., Понырко Н. В. Смех в Древней Руси. Л., 1984. С. 21.

Ср.: «В этой связи поучительна история с атрибуцией одной из ранних работ художника В. А. Серова, которая при первой публикации, в 1951 году (в альбоме „В. А. Серов. Рисунки к басням Крылова“), сопровождалась упреком комментатора: рисунку, по мнению искусствоведа, недостает динамичности, столь характерной для басенного жанра. Спустя десятилетие С. Г. Арбузов доказал, что этот рисунок пером относится не к басне Крылова „Мор зверей“, а к пушкинской „Сказке о медведихе“» (Медриш Д. Н. «Сказка о медведихе» А. С. Пушкина в свете народно-поэтической традиции // Скафтымовские чтения: Материалы науч. конф. Саратов, 1993. С. 88).

Сохранился пушкинский перевод поэмы со старофранцузского на современный французский язык (см.: Рукою Пушкина. М., 1997. С. 65–82). «Прелесть этого рассказа (…), – замечал Э. Б. Тайлор, – заключается преимущественно в остроумном сочетании свойств животного со свойствами человека» (Тайлор Э. Б. Первобытная культура. М., 1980. С. 202).

Гете И. В. Рейнеке-лис/ Пер. Л. Пеньковского. М., 1984. С. 51.

Костюхин Е. А. Типы и формы животного эпоса. М., 1987. С. 94–95.

Народные русские сказки А. Н. Афанасьева. Т. 3. М., 1957. С. 461–462.

См.: Тарланов Е. 3., Савельева Л. В. Фольклорные традиции в поэтике «Сказки о медведихе» А. С. Пушкина//Язык русского фольклора. Петрозаводск, 1992. С. 120–123.

Ср.: «Непонимание зверем смысла человеческих поступков – источник комического (…) в сказке „Озорной пахарь“ (AT 152В*), где оно приобретает обсценный характер (Вот сюжет об озорном пахаре в изложении С. Томпсона: "Горячим железом он делает узоры на боках волка, откручивает вороне ногу, втыкает слепню в зад соломинку; деревенская девка приносит ему завтрак, и он начинает с нею забавляться; волк: „он делает узоры на ее боках“; ворона: „он откручивает ей ногу“; слепень: „он втыкает ей соломинку в зад“») (Костюхин Е. А. Типы и формы животного эпоса. С. 92).

Русские народные сказки. Т. 1. С. 72.

Там же. С. 475.

Майков В. Избранные произведения. М.; Л., 1966. С. 181–182.

«…и не знает, что ему делать.

Да потом надумался (мужик), схватил в охапку свою жену и повалил ее на полосу; она кричит, а мужик говорит:

– Молчи!

Да все свое: задрал ей сарафан и рубаху и поднял ноги кверху как можно выше. Медведь увидал, что мужик дерет какую-то бабу, и говорит:

– Нет, лиса! Вы с слепнем как хотите, а я ни за что не пойду к мужику!

– Отчего?

– Да оттого – посмотри-тко, вишь он опять кого-то лежит! Вот лиса смотрела-смотрела и говорит:

– И точно, твоя правда, в самом деле он кому-то ноги ломает!

А слепень глядел-глядел и себе тож говорит:

– Совсем не то – он кому-то соломину в жопу пихает!

Всякой, знать, свою беду поминает; ну, адначе, слепень лучше всех отгадал. Медведь с лисой ударились в лес, а мужик остался цел и невредим» (Народные русские сказки не для печати, заветные пословицы и поговорки, собранные и обработанные А. Н. Афанасьевым. М., 1997. С. 28).

Пропп В. Я. Русская сказка. С. 311.

Костюхин Е. А. Типы и формы животного эпоса. С. 86.

Характерно, что пушкинская «Сказка о медведихе» «вызвала к жизни один из шедевров И. И. Шишкина – „Утро в сосновом лесу“ (1889, медведи нарисованы К. А. Савицким)» (Зуева Т. В. Сказки А. С. Пушкина. С. 48).

Отметим также некоторые переклички со сказкой о мужике и зверях в болдинской «Истории села Горюхина»:

«Мужчины добронравны, трудолюбивы (особенно на своей пашне), храбры, воинственны: многие из них ходят одни на медведя (…)» (VIII, 135).

«Жены оплакивали мужьев, воя и приговаривая – „Свет-моя удалая головушка! на кого ты меня покинул? чем-то мне тебя поминати?“ При возвращении с кладбища начиналась тризна в честь покойника(…)»(VIII, 136).

«Поэзия некогда процветала в древнем Горюхине. Доныне стихотворения Архипа-Лысого сохранились в памяти потомства. В нежности не уступят они эклогам известного Виргилия, в красоте воображения далеко превосходят они идиллии г-на Сумарокова. И хотя в щеголеватости слога и уступают новейшим произведениям наших Муз, но равняются с ними затейливостию и остроумием» (VIII, 136–137).

Есть в горюхинской истории и намек на эротическое развитие сюжета сказки о зверях: «NB. Сие болото и называется Бесовским. Рассказывают, будто одна полуумная пастушка стерегла стадо свиней не далече от сего уединенного места. Она сделалась беременною и никак не могла удовлетворительно объяснить сего случая» (VIII, 134–135).

Сумцов Н. Ф. Романс «Жил на свете… «//Харьковский университетский сборник в честь А. С. Пушкина (1799–1899). Харьков, 1900. С. 160–162.

Шульц Р. Пушкин и Книдский миф. Мюнхен, 1985. К сожалению, автору этой книги осталась неизвестной статья Д. П. Якубовича на ту же тему: Якубович Д. П. Пушкинская «легенда» о рыцаре бедном//Западный сборник. Вып. 1. М.; Л., 1937. С. 227–256.

Кажется, Книдский миф получил отражение в судьбе св. Екатерины, как это было изложено в Четьих Минеях, где говорилось о божественном обручении подвижницы: «Богородица прия руку отроковицы и глагола к Сыну: „Даждь ей, чадо мое, перстень во обручение, иуневести ю себе, яко сподобиши ю царствия твоего“. Тогда владыка Христос дал ей один краснейший перстень, глаголя сия: „Се днесь приемлю тя в невесту себе, невесту вечну; сохрани убо согласие сие опасно, да не приемлеши отнюдь жениха земного“». Отметим, что день св. Екатерины отмечался 24 ноября. К ноябрьским дням 1829 года относится работа над стихотворением «Жил на свете рыцарь бедный…».

Дмитриева Н. Л. Стихотворение Пушкина «Легенда» («Жил на свете рыцарь бедный…»): источниковедческие разыскания // Вече. Альманах русской философии и культуры. Вып. 5. СПб., 1996. С. 100.

Сурат И. 3. Жил на свете рыцарь бедный. М., 1990. С. 42. В сущности, такая же «бездна» ощущается и во многих других пушкинских произведениях: «Анджело», «Песни западных славян», «Сказка о золотом петушке» и т. п.

В том же значении дается и определение рыцарю – «простой». Ср. в русских пословицах: «Нас простых и Бог простит», «В простых сердцах Бог почивает», «Где просто, там Ангелов состо» (Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 3. М., 1980. С. 512).

Памятники литературы Древней Руси. XIV – середина XV века. М., 1981. С. 374 (далее– ПЛДР).

Рукою Пушкина. 2-е изд. М., 1997. С. 87. Следует отметить, что «безмолвие» в житийной литературе означало обычно «не суетность», «уединение».

ПЛДР. XIV– середина XV века. С. 394.

ПЛДР. XVII век. Кн. 2. М., 1989. С. 303.

Там же. С. 326.

Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы XIII–XVII веков. Эволюция жанра легендарно-биографических сказаний. Л., 1973. С. 7.

В черновой редакции первоначально было: «Пред ее кумиром ночи / На коленах проводил». Здесь имелась в виду статуя Мадонны (рецидив Книдского мифа).

Скрипель М. О. «Повесть о Савве Грудцыне» и переводные сборники религиозных легенд конца XVII в. // Тр. отд. древнерусской литературы. Т. 3. М.; Л., 1936. С. 111–112.

См.: Гудзий Н. К. К истории сюжета романса Пушкина о бедном рыцаре//Пушкин. Сб. 2/Подред. Н. К. Пиксанова. М.; Л., 1930. С. 145–158. Здесь прослежена история бытования рассказа, помещенного в «Великом зерцале» из польского сборника «Wielkie Zwierciadlo» и, в свою очередь, восходящего к средневековому сборнику «Speculum Magnum».

Якубович Д. П. Пушкинская «легенда» о рыцаре бедном. С. 241. В некоторых масонских ложах проповедовалась идея «божественной четверицы», в соответствии с которой Богоматерь считалась четвертой божественной ипостасью (Серков А. И. История русского масонства XIX века. СПб., 2000. С. 61).

Изложение учения православной Церкви о Божией Матери. Составлено святителем Игнатием Брянчаниновым. СПб., 1990. С. 17.

Розанов В. В. Религия и культура // Розанов В. В. Сочинения. Т. 1.М., 1990. С. 444, 558.

Библиотека литературы Древней Руси. Т. 4: XII век. СПб., 1997. С. 298. Далее ссылки на Патерик даются с указанием страниц в тексте.

Такой повторяющийся в житиях мотив о явлении Богородицы (сравнение Ее с солнцем), возможно, определил строку пушкинского стихотворения: «С той поры, сгорев душою…».

ПЛДР. XIII век. М., 1981. С. 98. Ср. также апокрифическое, заимствованное из Византии «Хождение Богородицы по мукам».

Замечательно в этом отношении словцо «конечно» (так в беловом автографе ПД 221) в последнем четверостишии окончательного текста.

Рукою Пушкина. С. 552.

См.: Лихачев Д. С. «Повесть о Петре и Февронии Муромских» II Лихачев Д. С. Великое наследие. Классические произведения Древней Руси. М., 1975.

Повесть о Петре и Февронии / Подгот. текста и исслед. Р. П. Дмитриевой. Л., 1979. С. 5.

Достаточно вспомнить аналогичную легенду о Филимоне и Бавкиде.

Скрипель М. О. «Повесть о Петре и Февронии» в ее отношении к русской сказке // Тр. отд. древнерусской литературы. Т. 7. М.; Л., 1949. С. 159. В. О. Ключевский предполагал, что прототипом героя повести послужил муромский князь Давид (ум. 1228), см.: Ключевский В. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871. С. 287.

См.: Памятники старинной русской литературы, издаваемые гр. Григорием Кушелевым-Безбородко. Вып.1. СПб., 1860. С. 29–52.

См., например, четвертую рукописную редакцию повести, опубликованную В. Ф. Ржигой, который отметил, что «в процессе усиления демократических элементов в литературе последней трети XVIII в. определенную роль играет и традиция, восходящая к древней русской литературе, отдельные произведения которой получали в 80-х и начале 90-х годов новое, более демократическое переосмысление» (Ржига В. Ф. «Повесть о Петре и Февронии» в русской литературе конца XVIII в. // Тр. отд. древнерусской литературы. Т. 23. Л., 1968. С. 429–430).

Ср. героиню повести А. И. Куприна «Олеся» (1898), которая воспринимается крестьянами как ведьма. «Народные предания ставят ведуна и ведьму, – замечает А. Н. Афанасьев, – в весьма близкое и несомненное родство с теми мифическими существами, которыми народная фантазия издревле населяла воздушные области. (…) Ведун и ведьма (ведунья, вещица) – от корня вед, вещ – означают вещих людей, наделенных духом предвидения и пророчества, поэтическим даром и искусством исцелять болезни. (…) Чары – это те суеверные, таинственные обряды, какие совершаются, с одной стороны, для отклонения различных напастей, для изгнания нечистой силы, врачевания болезней, а с другой – для того, чтобы наслать на своих врагов всевозможные беды…» (Афанасьев А. Н. Древо жизни. М., 1983. С. 376–377).

«Дикий заяц очень часто спутник и помощник ведьм» (Купер Дж. Енциклопедя натрадиционните символи. София, 1993. С. 45).

Такой представлена героиня в опере Н. А. Римского-Корсакова «Сказание о великом граде Китеже и деве Февронии» (либретто В. И. Вельского). «Маленькая подробность повести: „…сидяше бо едина девица, точаше постав: перед нею же скачет заец“ – расцвела в творческом воображении поэта и композитора в прекрасную картину: к Февронии слетаются птицы, медведь лежит у ее ног, лось подставляет ей свою ветвистую голову» (Гозенпуд А. Н. А. Римский-Корсаков. Темы и идеи его оперного творчества. М., 1957. С. 145). О символике образа зайца в фольклорной традиции см.: ЧековаИ. Змей, князь и мудрая дева-целительница в житийной «Повести о Петре и Февронии Муромских» // Мир житий. Сб. материалов конф. (Москва, 3–5 октября 2001 г.). М., 2002. С. 189.

См.: Дмитриева Р. П. С. 214.

«…иже прегордаго змия поправшаго»: Дмитриева Р. П. С. 100.

Афанасьев А. Н. Древо жизни. С. 253–254.

Алексеев М. П. Пушкин. Сравнительно-исторические исследования. Л., 1984. С. 336.

Лермонтов М. Ю. Собр. соч. Т. 2. М.; Л., 1962. С. 505, 540–541.

Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.,1962. С. 221. Связь Петра и змея, возможно, в повести предопределена соседством Петрова дня и дня Исаакия (30 мая), в который, по народному поверью, совершается змеиный праздник: змеи собираются на змеиную свадьбу.

См. во «Влюбленном Роланде»:

«Сюжет этого знаменитого отрывка, – замечает комментатор, – не был придуман Боярдо, который, очевидно, вдохновился анонимной поэмой „Испания в стихах“».

Транкера (название меча) – от фр. trancher – отсекать (Russo Luigi. I clasici italiano. Vol. I / Пер. H. Л. Дмитриевой. Ferenze, 1938. P. 771, 775. Ср.: Итальянская поэзия в русских переводах XIII–XVIII вв. М., 1992. С. 611–616.

Итальянская параллель Агриканова меча обнаружена Е. А Костюхиным: КостюхинЕ. А. Древняя Русь в рыцарском ореоле // Приключения славянских рыцарей. Из русской беллетристики XVIII века. М., 1988. С. 18. Не упоминается ли в предании о Петре и Февронии Агрикан по созвучию с Артамоном? На Артамона (12 сентября), по народному поверью, змеи прячутся на зиму.

Пропп В. Я. Русская сказка. Л., 1984. С. 239.

См.: Дмитриева Р. П. «Повесть о Петре и Февронии» в пересказе А. М. Ремизова // Тр. отд. древнерусской литературы. Т. 26. Л., 1971.

Грачева А. М. Алексей Ремизов и древнерусская литература. СПб., 2000. С. 282–283.

Там же. С. 176. А. М. Грачева справедливо замечает: «Финал ремизовской повести – полет в гробу мертвой монахини Ефросинии-Февронии восходит к гоголевской повести („Вий“), прочитанной и интерпретированной через концепцию Розанова. Подобно паночке, Феврония летит, чтобы соединиться с избранником. Но высшее соединение возлюбленных происходит после физической смерти обоих» (с. 287). Однако это вовсе не отменяет колдовского, инфернального изображения Ремизовым данного полета.

См.: Дмитриева Р. П. Т. 26. С. 171.

Еремина В. И. Ритуал и фольклор. Л., 1991. С. 166.

111 опер. СПб., 1998. С. 523.

См. об отражении в литературных произведениях этого мотива: Еремина В. И. Ритуал и фольклор. С.176–186. «Повесть о Петре и Февронии» и ее интерпретации здесь, однако, не упоминаются.

Булгаков М. Мастер и Маргарита. М., 1989. С. 377. Отметим также бесовское начало героини романа.

Галич А. Генеральная репетиция. М., 1991. С. 114.

Бунин И. А. Собр. соч. Т. 5. М., 1958. С. 467.

Долгополов Л. К. На рубеже эпох. О русской литературе конца XIX-начала XX века. Л., 1977. С. 347–348.

А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1929. С. 31.

В некоторых рассказах книги «Темные аллеи» символическое значение приобретают «змеиные мотивы» в качестве предвестья трагической обреченности пробуждающейся у героев любви: таковы уж, притаившийся в лодке («Руся»), и нетопырь, залетевший в комнату героя («Натали»).

Бунин И. А. Собр. соч. Т. 5. С. 467.

Долгополов Л. К. С. 346.

См. об этом в книге Л. К. Долгополова. С. 340.

Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1979. С. 66.

Михайлов А. Д. История легенды о Тристане и Изольде // Легенда о Тристане и Изольде. М., 1976. С. 626.

Мильдон В. И. «Сказка – ложь…» (вечно женственное на русской земле)//Вопросы философии. 2001. № 5. С. 139. См. также: Трубецкой Е. Н. «Иное царство» и его искатели в русской народной сказке// ТрубецкойЕ. Н. Избранное. М., 1995. С. 386–430. Мотив умной жены (Василисы Микуловны), спасающей своего мужа, был развит также в новгородской по происхождению былине «Ставр Горинович». «Былина ценна тем, – замечает 3. И. Власова, – что, созданная на заре русской государственности, она, по существу, утверждала право женщины (конечно, достойной прежде всего) на равенство с мужчиной» (Власова 3. И. Скоморохи и фольклор. СПб., 2001. С. 208).

Федотов Г. П. Святые Древней Руси// Федотов Г. П. Собр. соч. Т. 8. М., 2000. С. 192.

Мотив смерти счастливых супругов в один день отражен в легенде о Филимоне и Бавкиде. В одном же гробу в Византии были похоронены равноапостольные Константин и Елена (сын с матерью).

Эта проблема неоднократно обсуждалась в русской богословской литературе, вплоть до современных авторов: Борисов Александр, свящ. Побелевшие нивы. Размышления о Русской Православной Церкви. М., 1994. С. 108–113; Михаил (Мудьюгин), архиепископ. Русская православная церковность. Вторая половина XX века. М., 1995. С. 62–69. «Вся русская духовность, – констатирует иеромонах Иоанн, – носит богородичный характер; культ Божией Матери имеет в ней настолько центральное значение, что, глядя со стороны, русское христианство можно принять за религию не Христа, а Марии. Во всяком случае, рассматривая жития русских святых и разыскивая в них их высшие моменты, те, которые говорят о их мистическом опыте соединения с Богом, мы придем к установлению весьма изумительных обстоятельств: прежде всего, в житиях содержится очень немного указаний о таких переживаниях, когда они есть, в центре мистического опыта оказывается обычно не Христос, а Его Матерь. Эта „богородичная мистика“ особенно ярко проявляется в жизни великих русских национальных святых: Преподобного Сергия Радонежского и Преподобного Серафима Саровского» (Иоанн (Кологривов), шромонах. Очерки по истории русской святости. Брюссель, 1961. С. 150).

Федотов Г. Стихи духовные. М., 1991. С. 78.

Жуковский В. А. Стихотворения. Т. 2.9-е изд. СПб., 1895. С. 19.

Бестужев-Марлинский А. Полное собрание стихотворений. Л., 1961. С. 173.

Майков Л. Н. Из заметок о Пушкине. О стихотворениях «Туча» и «Арион» // Русский вестник. 1893. № 2. С. 50.

Томашевский Б. В. Пушкин. Кн. 2. М.; Л., 1961. С. 50.

См.: Глебов Г. С. Об «Арионе» // Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. Т. 6. М.; Л., 1941. С. 304.

Томашевский Б. В. Пушкин. Кн.2. М.; Л., 1961. С. 51.

Городецкий Б. П. Лирика Пушкина. М.; Л., 1962. С. 327.

Виноградов В. В. Стиль Пушкина. М., 1999. С. 465.

Жуковский В. А. Стихотворения. Т. 2. С. 116.

Тютчев Ф. И. Лирика. Т. 1. М., 1966. С. 32.

Рукою Пушкина. М., 1997. С. 127.

Кузнецов И. С. Система лирических ситуаций романтической поэзии А. С. Пушкина. М., 1999. С. 143.

Русская басня XVIII–XIX веков. Л., 1977. С. 91, 132, 196, 201,232, 257, 283, 285.

Наблюдение И. 3. Сермана. См.: Иван Андреевич Крылов. Проблемы творчества. Л., 1975. С. 272.

В 1824 году Пушкиным наполеоновская тема намечена и в стихотворениях «Зачем ты послан был и кто тебя послал?..» и «Недвижный страж дремал на царственном пороге…».

Пушкин А. С. Лицейские стихотворения. 1813–1817. СПб., 1999. С. 135. Между прочим, по преданию, этим стихотворением А. С. Грибоедов рекомендовал П. Я. Чаадаеву юного Пушкина как многообещающего поэта.

См.: Рукою Пушкина. С. 217. По справедливому, на наш взгляд, замечанию И. М. Дьяконова, большая часть строф так называемой десятой главы, зашифрованных в Болдине в 1830 году, первоначально была написана еще в 1829 году для главы «Путешествие Онегина»: Дьяконов И. М. О восьмой, девятой и десятой главах «Евгения Онегина» (Русская литература. 1963. № 3. С. 336–353). Как нам представляется, возвратившись из Болдина, Пушкин просматривал черновые рукописи «Путешествия Онегина» и тогда оставил там помету о двух своих стихотворениях.

См.: Эткинд Е. Симметрические композиции у Пушкина. Париж, 1988. С. 35–36.

Пастернак Б. Собр. соч.: В 5 т. Т. 3. М., 1990. С. 510.

Литературные прибавления к «Русскому инвалиду». 1837, № 1.

Библиотека для чтения. 1835. Т. 8; 1836. Т. 14.

Грибоедов А. С. Поли. собр. соч.: В 3 т. Т. 3. СПб., 2006. С. 268.

Бабинцев С. М. К истории первого петербургского издания «Горя от ума»/Книга. Сб. 3. М., 1960. С. 427–428.

Библиотека для чтения. 1834. Т. 1, отд. VI. С. 43–44. Сенковским же была написана статья о Грибоедове, помещенная в «Биографическом словаре» Плюшара (Энциклопедический лексикон. Т. 15. СПб., 1838. С. 133–135). В составе архива В. Ф. Одоевского сохранился текст этой словарной статьи, посланный на отзыв С. Н. Бегичеву и А. А. Жандру (Российская национальная библиотека, ф. 539, оп. 2, № 512), более пространный, нежели напечатанный в «Словаре» и включающий анализ «Горя от ума», дословно совпадающий с рецензией Сенковского.

В беловом автографе «Путешествия в Арзрум» эти строки записаны на отдельном листке, позже основного текста.

См.: Модзамвский Л. В., Дондуа В. Д. Запись грузинской песни в архиве Пушкина// Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. № 2. М.; Л., 1936. С. 298–301 (здесь же см. фототипию записи песни); ЦявловскийМ. А. Автограф стихотворения «Не пой, волшебница, при мне» //Цявловский М. А. Статьи о Пушкине. М., 1962. С. 378–389) (фототипия на с. 384–385); Гинзбург С. Л. Пушкин и грузинская песня (К истории создания стихотворения «Не пой, красавица, при мне») // Пушкин. Исследования и материалы. Тр. III Всесоюзной Пушкинской конференции. М.; Л., 1953. С. 314–333.

А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. С. 364.

ПД 904. Попутно выскажем соображения, касающиеся хронологической соотнесенности записи грузинской песни и пушкинского стихотворения. Вполне очевидно, что Пушкин, работая над стихотворением «Не пой, волшебница, при мне…», слов «Весенней песни» еще не знал, иначе она должна была как-то повлиять на его интерпретацию. Наверное, только во время поездки на Кавказ в 1829 году Пушкин услышал живое исполнение этой песни, попросил кого-то записать ее и перевести. О том, что поэт соотнес ее с написанным им ранее стихотворением, свидетельствуют, как нам кажется, пушкинские рисунки в ПД 802: своеобразные иллюстрации ко второму (зачеркнутому) четверостишию (портрет Ермолова) и к третьему четверостишию (грузинка с «чертами далекой, милой девы») стихотворения.

См.: Иезуитова Р. В. «Не пой, красавица, при мне» // Стихотворения Пушкина 1820-1830-х годов. Л., 1974. С. 125–126.

Грибоедов А. С. Поли. собр. соч. Т. 2. С. 236.

Там же. Т. 3. С. 145.

Грибоедов А. Полн. собр. соч. Т. 2. С. 281.

Там же. С. 229.

Творения Платона. Т. 5. Петроград, 1922. С. 125.

Петриашвили Г. Письма русским писателям // Свободная Грузия. 4 мая. 1991. С. 4.

Письмо К. И. Савостьянова к В. П. Горчакову// Пушкин и его современники. Вып. 37. Л., 1928. С. 148.

Грузинские романтики. Л., 1978. С. 233.

Денница. 1830. С. LIV.

Словцо, украшенное двумя рифмами (фр.)

Баратынский Е. А. Стихотворения. Поэмы. М., 1982. С. 145.