Когда Пушкин жил на Юге, он начал получать первые гонорары за публикации своих произведений. Но, конечно, средств ему катастрофически не хватало. При всей лояльности Инзова, предоставившего Пушкину возможность жить у него в доме, часто приглашавшего его на обед, Пушкину были нужны наличные деньги. Дело было не только в текущих расходах – после отъезда на Юг Пушкину перестали выплачивать жалованье. Наконец, почти год спустя после прибытия Пушкина на Юг, 28 апреля 1821 г. Инзов отправил в Петербург графу И.А.Каподистрии ходатайство о Пушкине: «В бытность его в столице он пользовался от казны 700 рублями на год; но теперь, не получая сего содержания и не имея пособий от родителя, при всем возможном от меня вспомоществовании терпит, однако ж, иногда некоторый недостаток в приличном одеянии». Инзов просил выплачивать Пушкину то же жалованье, что и раньше[52]. Служба у Инзова была, конечно, совсем не обременительной. В этом же письме Инзов упоминает о служебных обязанностях Пушкина: «Я занял его переводом на российский язык составленных по-французски молдавских законов, и тем, равно другими упражнениями по службе, отнимаю способы к праздности»[53]. Понятно, что, запрашивая о жалованье для Пушкина, Инзов был вынужден что-то сказать о его работе. Но были ли какие-либо переводы на самом деле выполнены – неизвестно[54].

Любопытно посмотреть, как работала административная машина империи. Отправленное 28 апреля письмо было зарегистрировано в Петербурге как полученное 1 мая[55]. Для принятия решения потребовалось немало времени – ответное письмо Инзову, подписанное министром иностранных дел графом К. В. Нессельроде, отправлено 10 июня и получено 4 июля[56]. Зато в письме сообщалось о том, что Пушкину следовало выдать майскую и сентябрьскую трети за 1820 г. и январскую треть за 1821 г. То есть ему было выплачено жалованье за весь период с момента отъезда из Петербурга. Пушкин получил эти деньги 9 июля[57]. При получении жалованья Пушкин писал расписки. Существовавшие в то время административные правила требовали, чтобы Инзов пересылал расписки Пушкина Нессельроде, сопровождая их своим письмом с отчетами о проведенных операциях – выдаче жалованья опальному поэту[58]. Эта процедура сохранялась несколько лет – вплоть до отставки Пушкина в 1824 г.

Стоит отметить еще один момент. Жалованье чиновникам, в том числе, естественно, и Пушкину, устанавливалось в ассигнациях. Но в письмах Нессельроде[59] говорится о промене ассигнаций на серебро. Что это значит? Дело в том, что минимальный номинал ассигнаций был 5 руб. Для выдачи суммы ассигнационных рублей, которая не была кратна 5, было необходимо конвертировать остальные рубли в серебро. Так, майская треть за 1821 г. составляла 231 руб.[60] Комиссия почты составила 2 руб. 28½ коп. Однако, выдать ассигнациями 228 руб. 711/ коп. было невозможно, можно выдать только 225 руб. Остальные 3 руб. и 71½ коп. можно было выдать медными монетами, но это было неудобно. Поэтому данная сумма конвертируется, получается 85 коп. серебром. Разница между 3 руб. 71½ коп. и 85 коп. составляет 2 руб. 86½ коп. – это и есть тот промен, о котором писал Нессельроде[61].

Такая интерпретация подтверждается другим документом – распиской Пушкина в получении жалованья от 4 февраля 1824 г. В тексте расписки говорится: