Наконец контейнер с нужной тяжестью подобрали. Удалым кулачным бойцом Кирибеевичем на рострах боцман. Вот-вот начнёт. К действу, и кому положено, без интереса. Один валдаевский дед насторожился. Из каютного иллюминатора успел крикнуть:

– Чуть на вира стронь и отскакивай!

Не внял ему рыжий весельчак. Так уж люди устроены. Стрела, поначалу приняв вес, на подъёме дико хрупнула. Верхняя её часть повисла на оттяжках и топенантах. Нижняя обратилась в беспощадную дубину. Лишь морская душа дракона, чудом сумела отлететь…

В заводскую столовку старший комсостав хаживал тройкой. И в тот день без исключения: Ибрагимов, Мартемьянов, чиф[24]. Само собой прискорбный случай обсудили. Требовался некий штришок – закрыть тему. Вместо него пауза неловкая.

Никаким компотом не запить. Дед провидчески ляпнул:

– К нам беда перескочила. Шальная она. Сгинет, когда натешится. Загибайте два пальца. Дескать, больше не выдюжим.

Атеисты внутренне икнули. С того ли? С холодной ли сметанки? Старпом, выявляя свою кусачую натуру, завёлся всерьёз:

– Чего ещё скажите, хиромант вы наш? Не пора протрезвиться? Этаким Макаром психушных медиков заинтересуете.

– Могло и показаться. Не взыщете с убогого.

Ибрагимов словесную капитанскую гирьку на весы суждений бац:

– Лучше на ремонте сосредоточься. А мы своё дело правим. И полный тип-топ, эмалью по эмали. Рано нам под дуриков косить.

Всё ж Мартемьянов согнул мизинец и безымянный на руке с нечётким татуированным якорем. Хорошо, что кэп разницу взглядов допускал и никуда не сигнализировал.

Три месяца трудов день в день. Сподобился и «Валдай» свежайшей обновлённости сверху донизу. Настроение у всех поднялось. Записные гуляки торчали по особым соображениям. Каждый поход в «Полярный» отяжелял их амурными знакомствами. Теперь самый раз отделаться. Неудивительным состоянием – пустота карманов. К тому ж залютовала зимушка. Декабрь никак!

Танковую испытывали при помощи кривых тяг к контроллеру лебёдки. С чертежей КБ двухметровые железки могли уберечь. Обошлось по предписанному. Грех таить: груза чуть не доложили. Но это для здравой подстраховки. Понадобилось бы – монстра «ИС-3» с горючкой и боекомплектом за шкворень. А что? Вполне.

Некогда и на «Валдае» потеря случилась. В сказаниях Петровны – первого дракона убило крышкой люка. Подвёл шторм вкупе с безоглядной лихостью. Выходит, наш и «Белозерск» побратимы по кровушке? Многим это запало. Дальше мысль затухла. На то и тайны в тумане будущего. Впрочем, про загнутые пальцы стало известно…

Приспело «пентагону» 1971 год закрывать. «Даёшь объёмы!» То есть со всех лесозаводов остатки, брак, разносортицу.

Дешёвым и вовсе бесплатным добром грузились на Арабию иль Кубу. Валдайским выпала нелюбимая Александрия.

Тронулись, обдирая о лёд крашеные борта. Только в Баренцево высунулись – ветер 27(!) метров в секунду. Да встречный! Бешеные валы по зубам! По зубам! Алмазные короны гнутых стен из воды, как знамёна неистощимых армий.

А впадины у их подножий, устланных пеной, словно готовые братские могилы.

Бак то бьёт поклон, то напротив гордо задирает себя.

Дрожь в рёбрах шпангоутов. Загнанная в каждый невидимый атом, не предсмертная ли? Найтовые, стягивающие палубный груз, слабеют от качки. Попробуй-ка обожми в безумстве стихии стальные тросы. Боцманские чертяки на караване рискуют быть смытыми. Капитанское чутьё и хорошо усвоенная русская пословица «бережёного – Бог бережёт» подсказывают Ибрагимову: прячься. На траверзе Мурманска Резван подвернул, взял лоцмана и вот оно … блаженство покоя вод.

Именно в Екатерининской гавани, переобозванной большевиками Кольским заливом. Но и над ней завывал ветер, растрясая снежные заряды. После недавнего – всё показалось курортно. К тому ж последний день календаря. С поправкой судовых часов – 72-й через три часа накатывал!