– Не мели чушь. Ты моего старика не знаешь, на нем только поля пахать. Подлечится и будет как новенький. Даже больной карты заблочить успел, а жить мне на что-то надо.

– А ты к нему съездить не хочешь. Проведать там или еще чего?

– Нафиг надо. Через несколько дней съезжу. Он еще не отошел, а теперь, когда с матерью рядом, лучше вообще на глаза ему не показываться. Ты сам сказал, зараза сильная, заболеть можно. Им все, что надо, привезут и достанут, с главврачом все подвязано. У тебя нож есть?

– Зачем? – Никита с удивлением повернулся.

– Кейс этот дебильный открыть. Он часто с собой наличку возит.

– В бардачке посмотри.

Саша открыл бардачок и достал складной «Spyderco». Вставил лезвие под плашку замка, надавил и, корёжа металл, открыл. Второй открылся так же легко.

– Так что тут у нас, – пробормотал себе под нос, перебирая содержимое чемодана. – О, путевки, куда? Санди Лейн, Барбадос, на двоих с матерью. Что за дыра? Не мог маму в нормальное место свозить? Бумаги, бумаги, планшет, ага, вот то, что надо.

Саша радостно вытащил конверт из крафт-бумаги с металлической скрепкой, из которого на руку высыпалась пачка фиолетовых купюр.

– Еврики, как я люблю. Тут не меньше пятидесяти кусков, куда он столько снял? Ладно, не важно. Надо бабки на твою карту кинуть, а то мои все заблокированы. Дашь мне карту на несколько дней, пока я новую не открою? Давай в банк заскочим и столик на вечер закажем, не хочу дома сидеть, предки в больнице, да и головняки все эти. У меня еще «вес»[1] дома есть, надо немного разгрузиться.

Объехав несколько банков, с трудом нашли рабочий, на большинстве отделений висели объявления о техническом перерыве. План провести вечер в клубе тоже сорвался: куда не звонили, все заведения сообщали о временном закрытии.

Никита остановил машину во двореэлитной многоэтажки.

– Ну что, давай у меня зависнем? Закажем хавчика, бухла, девочек, и посидим, – в предвкушении хорошего вечера с лица Саши улетучилось раздражение.

– Не, Сань, я, пожалуй, домой. Вся эта ситуация напрягает. Ты видел сколько скорых в городе и машины нацгвардии. Не к добру все это. Я лучше домой. Узнаю, как там родители.

– Ты что, боишься, что ли? Как всегда, панику разводят.

– А небо тогда какого фига фиолетовое? Сто процентов, из-за него вся эта хрень.

– Слышишь, конспиролог, телевизор меньше смотреть надо. Давай, не мнись, позвони родителям, и все.

– Нет, я точно домой поеду. Попозже, на днях, соберёмся, – Никита ценил связи и деньги друга, точнее считал их полезными, но в данный момент семья заботила его намного больше. – Я домой доеду, посмотрю, как там что, и позвоню, может, и вернусь.

– Да ни хрена ты не вернешься, ссыкло. Вали к себе в норку! – Саша выскочил из машины и захлопнул дверь. – Чуть что, сразу как крысы разбежались. Да и хрен с вами. Самому больше достанется.

Толкнув ногой дверь в фойе, нашел в телефоне контакт с говорящим именем «девочки досуг» и позвонил.

Организовать «веселую ночку» оказалось сложнее, чем обычно. Мало того, что с трудом договорился о девушках, так еще и пришлось оплатить двойную цену. Вишенкой на торте раздражения стало известие о том, что половина ресторанов отказывалась везти еду, либо закрылись, либо нет курьеров. Но несмотря на все препятствия, в пустующей без родителей квартире к полуночи уже играла музыка и плясали три полуголые девушки. Саша, заранее приговоривший полбутылки виски и пару дорожек, уже был «в кондиции». Все проблемы забылись. Родители в больнице, инфекция свирепствует, машину разбил, друг бросил одного – пофиг. Весь негатив можно стереть «порошком», литром и женским телом. Он танцевал на диване в одних брюках, поливая голые тела проституток алкоголем из бутылки. Девушки регулярно подходили к столику, нагибаясь и припадая серебряной трубкой к белой горке. К еде почти не прикасались, зато алкоголя выпили уже не одну бутылку. Ближе к двум часам ночи одна из девиц пропала из виду, но Саша не обратил на это внимания, лишь подумав: «Перебрала и теперь обнимается с унитазом. Все шлюхи такие – дорвутся до бесплатного кокса и хорошей выпивки и готовы до смерти упороться.»