Митридат пробудился от утреннего холода. Попона, на которой лежал Савмак, была пуста и еще сохраняла впадину от тела. Конь скифа щипал траву, влажную от выступившей росы. Значит, Савмак где-нибудь неподалеку.
Вынув из колчана стрелы, Митридат начал насаживать на них наконечники взамен иступившихся и сломанных. За этим занятием и застал его Савмак.
Скиф был не один. Рядом с ним шел кто-то с мешком за спиной. Подойдя ближе, незнакомец опустил свою ношу на траву и провел дрожащей рукой по широкой черной бороде.
– Благодарение богам! Благодарение богам! – твердил он, кланяясь.
– Что случилось? – спросил Митридат у Савмака.
– Пошел я проверять силки. Вижу, за деревом стоит он и трясется как заяц. Еле добился: разбойники на него напали.
Пес завыл так, словно почуял зверя.
– Молчи, Тавр! – приказал Савмак. – Он и меня за разбойника принял, а потом, как понял, что бояться нечего, не отпускает.
– Вот такой нож! – вставил незнакомец, отмеряя ладонями расстояние в локоть. – К самому горлу: «Давай золото!» А откуда оно у меня. Я бедный купец из Феодосии. Говорю ему: «Возьми колбасу и отпусти». А он все свое: «Давай золото!» Тогда я побежал…
– Ты говоришь, что у тебя колбаса? – поинтересовался Митридат.
Незнакомец хлопнул себя ладонью по лбу:
– Какой же я дурень!
Он расстегнул завязки мешка и вынул большой, аппетитно пахнущий круг.
– Вот! Добрым людям не жалко! Только бы мне на дорогу выйти!
– Что ж! Пойдем! – сказал Савмак, свистнув вилявшему хвостом псу.
Митридат потянулся к колбасе. Она немного горчила, но все же была необычайно вкусной. Может быть, потому, что надоели хлеб и сыр.
Мысленно пожелав торговцу доброго пути, Митридат прилег на траву.
Прошло не так уж много времени, как послышался шум шагов. Савмак несся с такой скоростью, словно за ним гналась сотня разбойников. Митридат на всякий случай пододвинул лук.
– Колбаса! – кричал скиф. – Колбаса!
– Вот твоя доля, Савмак! – Митридат протянул остаток круга.
– Ты съел! – воскликнул скиф с ужасом.
– Ну и что? Тебе же осталось и Тавру тоже.
Савмак выхватил колбасу и, швырнув ее на землю, стал топтать ее ногами.
– Змея! Гадина! – кричал Савмак. – Погиб мой друг! Его не поднять! С кем я пойду на охоту? Кто будет спать у моих ног?
– Что с тобою? – спросил Митридат. – Ты здоров?
– Я здоров. Но я ее не ел. И ты здоров, хотя съел. А вот Тавр сдох. Значит, она не вся отравленная.
– О чем ты, Савмак?
– О колбасе. Купец дал еще кусок, когда прощались. Прошли немного, и я Тавру кусок бросил. Проглотил он – и сразу выть, по земле кататься. Потом затих. Вспомнил я, что у тебя колбаса. Вдруг съешь? А ты съел…
По щекам его стекали слезы. Митридат не стал объяснять сыну степей, кому он обязан своим спасением. «Яд отвращается ядом, – думал юноша. – А что может защитить его от ненависти, как не она сама. Таков закон отталкивания, которому следует природа! Он установлен самими богами. О, как я буду мстить за зло и предательство! Никто не уйдет от возмездия!»
Хитрость
Мешочек выпал из руки Алкима, и монеты со звоном рассыпались по столу.
– Как ты сказал? «Птенчик свое отлетал!» – перебил он боспорца.
Памфил отступил, напуганный этой неожиданной реакцией. Может быть, Аристогор прав, что не ввязывается в политику. Лучше жить впроголодь, чем ходить по острию меча.
– Это не я сказал, – пояснил он. – Это чернобородый! Разве я мог так подумать!
Алким сделал нетерпеливый жест.
– А он прихрамывал?
– Да! – обрадованно воскликнул Памфил. – Он тянул левую ногу. Но все равно я не смог его догнать. Он был на коне! Я отправился в степь искать Митридата в надежде предотвратить беду. Но боги спасли царя. Я застал его и скифа у могилки пса. Они оба стояли на коленях перед нею.