Прокофьев знаком предложил девушкам сесть, но ни одна даже не глянула на стулья за приставным столом. Настаивать начальник не стал.

– Прошу любить и жаловать, младший лейтенант Лидия Феоктистова и младший лейтенант Раиса Сальникова. Переведены к нам из отряда полиции особого назначения.

– Старший лейтенант Луков-старший. – Саша нарочно взглянул туманными глазами, изображая из себя невероятно крутого оперативника, изнывающего под тяжестью боевых заслуг.

Он не воображал себя крутым, просто передразнивал девушек. В спецназе они служили или где-то в тылу снаряды считали, проще нужно быть. Везде люди служат, даже в паспортном столе.

– Старший лейтенант Луков-младший, – с тем же видом кивнул Паша.

Он действительно был младшим братом, не важно, что с разницей всего в пять минут.

– Близнецы? – снисходительно спросила Феоктистова.

– Дети дракона, – сострил Саша. – Отрубили голову – две выросли. Мы с Пашей на месте отрубленной головы выросли. Отрубят нас, будет четыре Лукова.

– Ну, тогда Лида и Раиса – реинкарнация ваших… вряд ли святых мучениц, – пошутил Прокофьев. – Немой укор вашей беспомощности.

– Ходячая совесть, – кивнул Паша.

– Совесть – это когда стыдно, – не согласился Саша. – А нам не стыдно. Дятлова…

Он глянул за перегородку, хотел указать на Лизу, но не увидел ее. Пусто в кабинете, Ярыгин на выезде, Бордов на больничном.

– А где Дятлова?

Саша выскочил из одного кабинета, прошел через другой, в коридоре Лизы не было, а в дежурной части осталось только воспоминание о ней. Капитан Клюшников хлопал глазами, глядя на оперативника. Прошляпил он Лизу.

– Идет, чуть не плачет. Понравилось ей, говорит, здесь у нас, а ее выгоняют… Я еще подумал, на улице сейчас холодно.

– Холодно, Костя, холодно, – скривился Луков. – В свисток дуть холодно.

– Ей не привыкать, – сально усмехнулся Клюшников.

– Да нет, Костя, в свисток ты дуть будешь. На перекрестке. В качестве регулировщика.

С Прокофьевым Саша столкнулся на лестнице.

– Неужели ушла? – с осуждением спросил начальник.

– Все равно отпускать… – пожал плечами Саша. – Да и сказала она все, что могла… Кто такой Витя, мы и сами узнаем… А как зовут покойниц, Дятлова и сама не знала. Наверное.

Саша открыл дверь кабинета, пропустил Прокофьева вперед.

– Залетные проститутки, ссора на почве конкуренции, поножовщина, вмешался Витя, а у него разговор короткий.

– Поножовщина?

– Одна проститутка ударила другую.

– Нужно узнать, кто именно, – сказал Прокофьев.

Он открывал дверь в свой кабинет со стороны коридора. Паша с напускной важностью что-то говорил, девушки из спецназа слушали, глядя сквозь него. Услышав голос Прокофьева, Паша обернулся, но говорить не перестал.

– Вот, план у меня созрел! Ставлю задачу – внедриться, вжиться, выявить и обезвредить! Предварительное согласие уже получено!

Сальникова удивленно повела бровью, с возмущением глядя на него.

– Точно получено? – усмехнулся Прокофьев.

– Ну, если девушки здесь, значит, они на все согласны. Если, конечно, они пригодны к использованию!

– А если непригодны? – усмехнулся Саша.

Он, конечно же, понял, о чем говорил брат. А ведь это идея – забросить в тыл к противнику ряженых проституток, возложив на них ответственное задание. Глядишь, и на Витю выйдут, и улики против него раздобудут. Спецназ для того и существует, чтобы действовать на острие удара.

– Я бы выбрал Раю, – не растерялся Паша. – Если ты выберешь Лиду, то и она сгодится!

– На роль проститутки? – с укором спросил Прокофьев.

– Я согласна, – сказала вдруг Лида.

Она пристально смотрела на Пашу, вроде бы без угрозы, но казалось, что ее нога вот-вот пойдет вверх и состыкуется с его промежностью.