– То есть?

– Мой друг полагал, что рулетка способна не только приносить деньги, но и давать ответы на вопросы.

– Каким образом?

– Нужно задать вопрос и сделать ставку. Выигрыш – ответ «да», проигрыш – «нет».

– С тем же успехом можно бросать монетку. Дешевле выйдет.

– Логично. Но все ли в нашей жизни подчиняется логике? Кирилл уверял, что рулетка ни разу не ошиблась, когда он спрашивал ее о чем-нибудь действительно серьезном.

Сергеев больше не играл в «гляделки», просто рассказывал историю.

– Боюсь, у вашего друга не все в порядке с головой. Уговорите его обратиться к врачу. Говорят, от игромании лечат.

– К сожалению, не смогу. Его нет в живых.

– Извините, – осекся Карпов. – Я не хотел никого обидеть. Что с ним случилось?

– Проиграл крупную сумму. Крупную даже для себя. И понял, что рано или поздно может проиграть все. Кирилл не знал, как ему найти выход. И он…

– Задал вопрос рулетке?

– Да. «Жить мне или умереть?»

– Господи… И что она… Хотя вы ведь уже сказали. Или эти события не связаны между собой?

– Вам лучше не знать ответа.

– Почему?

– Не хочу связывать вас известным финалом. Напишите на основе этой истории рассказ – о любви, страсти и выборе, который однажды приходится делать каждому.

– Но я ровным счетом ничего не смыслю в рулетке.

– Это не проблема. – Сергеев достал флеш-карту. – Возьмите.

– Что это?

– То, с чем я редко расстаюсь. Британская энциклопедия. Вот уже более двух веков – эталон для всех справочных изданий. Кстати… Моего друга звали Кирилл Елисеев. Сочтете возможным – посвятите рассказ ему.

– Хорошо, – произнес вконец озадаченный Геннадий Иванович. – А… если у меня не получится?

Сергеев пожал плечами.

– Тогда напишете другой рассказ.

Заглянувший на кухню помощник что-то прошептал ему на ухо. Олег Михайлович встал из-за стола и вышел.

Пока он отсутствовал, Карпов успел допить остывший чай. К последнему бутерброду он не притронулся. Сказалась привычка не брать с тарелки последнее, когда в доме находится гость. Впрочем, кто в этом доме гость, а кто хозяин, сомневаться не приходилось.

– Мне пора, – сказал Сергеев, вернувшись. – О Лучинском забудьте. Ваши судьбы никак не связаны между собой.

В коридоре Геннадию Ивановичу пришлось посторониться. Из комнаты выносили телевизор.

– Куда вы его?

– Поменяем. Этот давно барахлит.

– Можете не возвращать. Я практически не смотрю телевидение.

– Когда у вас останется только одно занятие – ждать, новые привычки появятся быстро, – заверил Олег Михайлович. – Уж поверьте.

Закрыв за ним дверь, Карпов вернулся в комнату и сразу понял, почему ему разрешили пользоваться телефоном. На прикроватной тумбочке стоял допотопный проводной аппарат. На лицевой панели аппарата не было ничего. Ни кнопок, ни диска для набора номера. Карпов снял трубку.

Через один гудок с той стороны ответили:

– Слушаю. Говорите.

Геннадий Иванович вернул трубку на рычаг.

15.30

Выйдя на улицу, Сергеев тут же достал телефон и набрал номер.

– Кристина? Только не вздумай впадать в истерику. Лучинский умер… Нет, это не я… Да точно не я! Он умер в больнице… Какая тебе разница – в какой? Мои люди сейчас выясняют подробности. Может быть, это последствия алкогольной интоксикации. А может, он ночью под машину попал. Туда ему и дорога… – Лицо Олега Михайловича перекосила гримаса досады. – Кристина, я ведь уже говорил тебе. У меня нет привычки повторять дважды… «Туда и дорога» сказал, поскольку действительно так считаю! Но это не повод для убийства! – почувствовав, что теряет контроль над собой, Сергеев задержал дыхание, прежде чем продолжить беседу. – В общем, Лучинский мертв, и с его стороны нам больше ничего не грозит… Да, я смотрю на это именно так. Главное, не паникуй. На всякий случай, в ближайшее время не уезжай из города… Не знаю, на какой случай. Скорее всего, ни на какой. Но если кто-то вдруг – хотя я в это не верю – захочет проверить коттедж, то отсутствие хозяйки может привлечь к дому дополнительное внимание. Еще раз повторяю: этого не случится. А если даже случится, то ровным счетом ничем не грозит. Даже не сомневайся. – Олег Михайлович смягчил тон: – Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь… Не будем об этом, – спокойно, но настойчиво произнес он через паузу. – Я никогда не жалею о принятых решениях. Все. У меня больше нет времени говорить. Ничего не бойся, я всегда с тобой.