За стол они сели молча. Здороваться было глупо – виделись, а говорить никому не хотелось.
Геннадий Иванович все же выдавил из себя:
– Добрый вечер.
Кристина ответила тем же.
Ужин прошел в тишине, но, когда Карпов собрался уходить, Кристина сказала:
– У вас нет причин чувствовать себя виноватым.
– Кто вам сказал, что я чувствую себя виноватым?
– Ваш внешний вид. Он довольно красноречив.
«На этот раз проницательность тебе изменила», – подумал Геннадий Иванович. Виноватым он себя не чувствовал точно, хотя говорить об этом не стал.
– Кстати, если вам интересно, ваш рассказ мне понравился больше.
– Серьезно? – Это признание застало Карпова врасплох. – Спасибо.
«Жаль, Лучинский не слышал», – подумал он и, не без некоторой надежды, стал ждать продолжения.
Но его не последовало. Геннадий Иванович допил кофе и встал из-за стола.
– Всего доброго.
– Всего доброго.
Идя к выходу, Карпов был уверен, что Кристина его остановит. Собственно говоря, где-то внутри он на это даже рассчитывал. Но расчет не оправдался.
Глава десятая
17 июня
02.35
– Карпов! Карпов!
Геннадий Иванович проснулся. Кто-то тряс его за плечо. Спросонья он не сразу понял – кто именно. Наконец, в глазах прояснилось, и он увидел над собой лицо Лучинского. Тот был полностью одет и, похоже, сильно пьян. До сих пор опьянение критика всегда выражалось лишь в том, что он, вне зависимости от количества выпитого, становился более откровенным и язвительным. Но сейчас Павел Борисович выглядел совсем иначе. Кудрявые волосы, и так жившие своей жизнью, торчали во все стороны, будто Лучинский готовился сыграть роль Ярило или египетского бога Ра.
– Проснитесь, Карпов! Я ухожу.
– Что? – Геннадий Иванович привстал. – Уходите? Как это? Почему?
– Потому что вы были правы! Все это – грязный фарс! Никто не собирается нас убивать. Им нужно только поиздеваться над нами, унизить, втоптать в грязь. Они любуются тем, как безропотно мы исполняем их приказы, как дрожим от страха перед угрозами. Но больше я не доставлю им этого удовольствия. Я ухожу. Прощайте.
Лучинский двинулся к выходу.
– Подождите!
Карпов попытался вскочить с постели, но запутался в одеяле. Пока он наспех натягивал на себя одежду, Павел Борисович ушел далеко. Догнать его удалось лишь во дворе. Ночная подсветка прорисовывала не только окружающую растительность, но и решительно направлявшуюся к воротам фигуру.
– Постойте! С чего вы взяли, что они ничего нам не сделают?
Лучинский обернулся.
– С чего взял? Да если бы все было всерьез, они ни за что не простили бы мне трюк с врачом. Если бы все было всерьез, они бы уже закопали меня где-нибудь в лесу. «Формально вы ничего не нарушили…» Как же!
– Но если вы все же ошибаетесь…
– Если ошибаюсь, они меня так просто не возьмут. Я не последний человек в городе! Завтра же подниму на ноги таких людей, что этот Сергеев полетит в Лондон впереди самолета! Но я не ошибаюсь. Вот увидите. Это все блеф! Дешевый блеф!
Лучинский бросился к воротам. Детекторы, поймавшие движение, зажгли свет.
– Стойте! – крикнул Карпов. – Хорошо, пусть вы правы, но сейчас ночь, вы пьяны…
Если бы Геннадий Иванович не произнес двух последних слов, возможно, ему и удалось бы остановить критика, но теперь…
– Пьян?! Вам не нравится, что я пьян? Так не смотрите! Идите обратно в дом! Пляшите под их дудку! Теперь Кевин Стинг – это только вы! Желаю успеха!
Лучинский нажал на кнопку у ворот. Те послушно поехали в сторону. Из небольшого домика-сторожки вышел охранник. Он лишь наблюдал за происходящим, ни во что не вмешиваясь.
– Не делайте этого! – в последний раз крикнул Карпов.
Но Павел Борисович уже выскочил в образовавшуюся щель. Оказавшись снаружи, он повернулся и развел руки в стороны.