Решено было продолжить в зале дворянского клуба, но стараниями секундантов дело удалось уладить миром. Пушкин был страшно недоволен. Единственным утешением для него стали слова полковника о том, что его противник «так же хорошо стоял под пулями, как хорошо пишет…»

Следует отдать должное Пушкину, хладнокровия и выдержки ему было не занимать. И в этом проявлялся сильный характер. Лучше всех рассказал об этом всё тот же Иван Петрович Липранди:

«Я знал Александра Сергеевича вспыльчивым, иногда до исступления; но в минуту опасности, словом, когда он становился лицом к лицу со смертию, когда человек обнаруживает себя вполне, Пушкин обладал в высшей степени невозмутимостью, при полном сознании своей запальчивости, виновности, но не выражал ее. Когда дело дошло до барьера, к нему он являлся холодным, как лед. На моем веку, в бурное время до 1820 года, мне случалось не только видеть множество таких встреч, но не раз и самому находиться в таком положении, а подобной натуры, как у Пушкина, в таких случаях я встречал очень немного» [14].

Как закончил известный бретёр и «человек чести» Кондратий Рылеев, хорошо известно – виселицей в составе пяти организаторов декабрьского восстания 1825 года. Однако незадолго до казни, в сентябре того же года, Рылеев в очередной раз заставил говорить о себе весь Петербург, приняв участие в нашумевшей дуэли.

Сестра подпоручика Семёновского полка Константина Чернова Екатерина влюбилась во флигель-адъютанта Владимира Новосильцева. Как и положено, после определённого периода ухаживания молодой человек просил руки девушки у её родителей (к слову, отец Катеньки был генерал-майором); те дали своё отеческое благословение. О сватовстве Новосильцева заговорили в обществе. Дело шло к свадьбе, когда вдруг заупрямилась матушка жениха, строгая графиня Екатерина Владимировна (из рода Орловых), заявившая, что брать в снохи незавидную невесту не намерена. Да и если пройтись по родословной, наставляла она сына, эта Чернова не чета нам, Новосильцевым! Молодой граф матушку почитал, а потому был вынужден пойти на попятную.

«Оба были юноши с небольшим 20-ти лет, но каждый из них был поставлен на двух, почти противоположных, ступенях общества, – писал князь Е.П. Оболенский. – Новосильцев – потомок Орловых, по богатству, родству и связям принадлежал к высшей аристократии. Чернов, сын бедной помещицы Аграфены Ивановны Черновой, жившей вблизи села Рождествена в маленькой своей деревушке, принадлежал к разряду тех офицеров, которые, получив образование в кадетском корпусе, выходят в армию. Переводом своим в гвардию он был обязан новому составу лейб-гвардии Семёновского полка, в который вошло по целому баталиону из полков: императора австрийского, короля прусского и графа Аракчеева» [15].

Чернов-младший воспринял поведение Новосильцева явным оскорблением их семьи и вызвал графа на дуэль. Однако тот вызов отклонил, объявив Чернову в присутствии военного генерал-губернатора и некоторых известных особ, что никогда не оставлял намерения жениться на Екатерине. Чернову же ничего не оставалось, как извиниться за свои сомнения в честности графа. В то же время графиня Новосильцева письменно изъявила родителям Чернова согласие на брак своего сына с их дочерью.

Тем не менее дело шло к разрыву. Воспользовавшись своими связями, Новосильцев обратился к фельдмаршалу Сакену, который принудил отца девушки, генерала Чернова, жениху отказать, дабы скандал не вышел за рамки приличия. Однако через какое-то время уже сам Новосильцев вызвал Чернова на поединок, обвинив последнего в распространении слухов относительно насильственного принуждения жениться. Чернов возмутился; Новосильцев же объявил при посредниках, что он женится-таки на его сестре. Но теперь уже Черновы не желали Новосильцева видеть своим зятем. Узнав о письменном отказе отца (как мы помним, под давлением начальства), подпоручик Чернов сделал Новосильцеву повторный вызов, который был принят.