Чтобы отвлечься от мыслей о еде, я принялась рассматривать людей на перроне. Толпа поражала воображение своей разномастностью. Я легко угадала в высоких светловолосых и остроухих господах эльфов, а в кряжистых, точно вырубленных из серой скалы – орков. Вот необычайно красивая, но бледная девушка вскользь мазнула по мне глазами, и я заметила в них красные отблески. Неужели вампир? А там, распихивая толпу локтями, пробирались гномы, на первый взгляд показавшиеся мне детьми. Но заплетённых в косы бород у детей не бывает.

Какой теперь мне казалась Грязь… – тьфу-ты! То есть Земля – серой и унылой. Здесь жизнь била ключом, энергия будто наполняла воздух. Я чётко ощущала разницу. Да, на Земле аура похожа на стоячую воду, нужно каждый раз прилагать усилия, чтобы вытянуть себя из депрессивного настроя. Вытягивать себя буквально за волосы. А здесь, стоило мне приуныть, невидимые потоки омыли меня, стирая и унося мою печаль.

Конечно, будущее пугало своей неизвестностью, но новый мир манил, разжигал внутри любопытство. Хотя, возможно, это просто влияние на сознание нового, ещё детского тела, а не то, что я себе напридумала.

Паровоз издал громкий свистящий гудок и обдал перрон паром. Вагон слегка вздрогнул, и толпа плавно поплыла за окном вместе с вокзалом. Пассажиры стали успокаиваться, отлипать от окон и рассаживаться согласно купленным билетам. На сиденье рядом со мной присел седоватый мужчина в строгом костюме. Он развернул газету и углубился в чтение. Стараясь не выглядеть излишне навязчивой, я скосила глаза и рассмотрела его ухоженные руки, блестящие золотом запонки на манжетах. Этот человек явно был не из рабочего класса. Возможно, юрист или бухгалтер, если такие профессии здесь имелись.

Удовлетворив любопытство, я отвернулась к окну. Поезд выезжал из города, словно объезжая его по кругу, и я имела удовольствие полюбоваться на храмы, ратуши и, конечно же, дворец.

«Возможно, я когда-нибудь ещё сюда вернусь, – мысленно вздохнула я и откинулась на сиденье. – Но не ранее, чем Инквизиция перестанет неровно дышать смертью моей персоне в затылок».

Поезд набирал скорость, всё чётче выбивая колёсами ритм по рельсам: «ту-ту-тук-тук, ту-ту-тук-тук». Двух-трёхэтажные дома сменились каменными лачугами. А вскоре и те растаяли в изумрудных полях. Все краски казались более насыщенными, ярче, чем на Земле. Небо синее, а трава зеленее. Хотя, возможно, всё дело в смоге. А вернее, в его отсутствии.

На сиденье напротив грузно плюхнулась запыхавшаяся женщина и стала шумно обмахиваться веером. Рядом с ней скромно приткнулся щуплый паренёк. Кровное родство в них угадывалось сходу: мать и сын. Я вежливо улыбнулась попутчикам. В ответ эта «мадам», кривя излишне ярко накрашенные губы, окатила меня презрительным взглядом. Что ж, бывает и такое. Возможно, моя вежливость была воспринята как попытка более близкого знакомства. В местном обществе явственно присутствовало чёткое разделение на слои. И, видимо, меня сочли низшим классом, оценив по одёжке. Хотя, в некотором роде, так оно и есть, она угадала: я – нищая. Пока.

Придав лицу невозмутимое выражение, я снова отвернулась к окну. Ехать ещё долго, и обострять ситуацию не хотелось.

– Ваши билеты, пожалуйста, – обратился к нам кондуктор.

Мой сосед по сиденью отложил газету и протянул свой билет. Кондуктор кристаллом-артефактом считал метку на запястье мужчины, сверился с билетом, оторвал от него корешок и вернул билет пассажиру. Следующей протянула свой билет я. Мой сосед снова раскрыл газету и опять углубился в чтение. Кондуктор повторил манипуляции с артефактом и корешком. Когда он закончил с оставшимися двумя моими попутчиками, кривящая губы матрона не выдержала: