Аплодировать на репетициях считалось плохой приметой. Дотерпев до конца, Владимирова первой воскликнула:

– Очень хорошо!

Турынский грузно заворочался в кресле.

– Анна Георгиевна! – многозначительно сказал он Пекарской. – А наша предыдущая Джинни высокого мнения о вашей игре. Это дорогого стоит.

Владимирова дёрнула мыском туфли, как рассерженная кошка дёргает кончиком хвоста.

– Роль словно создана для Анны, – не без усилия выдавила она.

– Конечно! И это только начало! – воодушевился Турынский. – Хочу объявить вам, девушки, что у нас с Рифом и Ивановым родился замысел спектакля про цирк. Вторым режиссёром станет Рафаил Григорьевич Дорф. Думаю, представлять известного актера ТОЗК, театра общественно-злободневной комедии, нет необходимости, – он улыбнулся сидевшему рядом с ним розовощёкому сангвинику, и тот энергично закивал.

– О чём новый спектакль? – спросила Владимирова.

– Это будет мюзикл про борьбу советских аттракционов с заграничными. Там тоже иностранка, и она полюбит советского человека. В этой роли мы оба видим Анну.

Пекарская стояла на сцене, веря и не веря своей удаче. У неё начиналась настоящая карьера в столичном театре! Неужели больше не придётся ходить на актёрскую биржу? И не будет гастролей с наспех сколоченными труппами, с гардеробом, купленным на собственные деньги, с клопами в дешёвых гостиницах?

Обычно зоркая, в этот раз Анна не обратила внимания на то, что творится с Владимировой. А Мария с вызовом вскинула свои крылатые брови.

– Для других актрис остаётся что-нибудь?

– Маша, ну конечно же! Как вы можете сомневаться… – Турынский укоризненно покачал головой. – Будете играть советскую циркачку, Иварсон станет вашим ухажёром. Роли второго плана очень интересные!

– Не сомневаюсь, что интересные. Второй план полон скрытых возможностей, – усмехнулась Владимирова. – Эта моя героиня что делает? Впрочем, неважно. Я могу сыграть хоть циркачку, хоть её собачку.

Подняв волосы и изобразив на своей голове звериные ушки, она растянула губы в сардоническую улыбку. Её не зря называли ведьмой.

– Ну вот и славно! Собачки у нас тоже будут, – подвёл итог директор. – Товарищи, все свободны!

Но артисты не спешили расходиться. Они разбились на группки, чтобы поделиться впечатлениями и посплетничать. Времени не нашлось только у приглашённых звёзд. Даниил Полотов, Катерина Зелёная (это была её настоящая фамилия), уходя, доброжелательно улыбнулись Анне. В обоих было что-то детское, очень притягательное. Особенно – во взъерошенном, словно воробей, Полотове. Этих любимцев публики ждали в других местах. Они находились в постоянном движении, ветерок славы овевал их щёки.

Мимо пронёсся Дорф. Он тоже торопился.

– Слышал, слышал! – не замедляя шага, многозначительно бросил он Пекарской. Она так и не поняла, что именно слышал. – Силы собрались великие!

Перед тем, как совсем исчезнуть, Дорф сцепил руки над головой, в знак их с Анной предстоящих побед.

Остались те, кто никуда не спешил. Обслуживающий персонал в том числе.

– Силы-то есть, ума не надо… – дыхнул перегаром суфлёр. – Как пить дать, прикроют заведение. Будет тогда всем и хи-хи-хи, и ха-ха-ха.

Ему было нечего терять. На прошлой неделе, проснувшись посреди спектакля и закричав несуразное, он стал вышвыривать страницы с текстом из своей будки прямо на сцену. Приказ о его увольнении уже был отпечатан и теперь лежал на подписи у директора.

– Опять пьеса про иностранку, – повернулся к Владимировой эпизодический актёр, чёрная полоска его усиков надменно скривилась.

Но Владимирова не собиралась примыкать к неудачникам.

– А вы что хотели? – недобро спросила она.