Мальчик любит рыбок. Как-то Мэлори нашла на чердаке зонт, смастерила из него удочку и поймала в реке рыбу. Мальчику нравилось смотреть, как рыбки плещутся в ведре, которое поставили на кухне. Ему и рисовать их нравилось. Мэлори тогда подумала, что придется ловить всех зверюшек на свете и таскать домой – иначе дети их не увидят. Если бы увидели, кто еще им понравился бы? Девочка полюбила бы лис? А енотов? Даже машины стали для ее детей сказкой, иллюстрированной неумелыми рисунками Мэлори. То же самое со звездами, улицами, домами, магазинами, садами, кустами, сапогами… Целый мир придется воссоздать! Пока были только рыбки. Мальчик их полюбил.
Сейчас Мэлори страшится каждого плеска. Вдруг Мальчик из любопытства снимет повязку?
Так каков предел человеческого слуха?
Нужно, чтобы дети вслушивались в деревья, в берега, в ветер, за которыми целый мир, полный живых существ. «Река – наш амфитеатр», – думает Мэлори, работая веслами.
Еще это могила.
Детям необходимо слушать.
Мэлори не в силах отогнать видения. Ей чудятся руки, которые из мрака тянутся к детским головкам и намеренно ослабляют их единственную защиту.
Мэлори вспотела и тяжело дышит. Она молится, чтобы человеческого слуха хватило для самосохранения.
Глава 4
Машину ведет Мэлори. Сестры взяли ее «форд-фестиву» 1999 года выпуска, потому что в нем больше бензина. Они лишь в трех милях от дома, а признаки перемен уже налицо.
– Смотри! – Шеннон показывает на отдельные дома. – Окна завесили одеялами.
Мэлори старается слушать Шеннон, только мысли упорно возвращаются к собственному чреву. Истерия СМИ вокруг Русских Баек ее тревожит, но она относится к ним не так серьезно, как Шеннон. Скептиков вроде Мэлори в Сети немало. В блогах, которые она читает, большей частью в «Придурках», выкладывают фотографии людей, принимающих меры предосторожности, потом сдабривают их смешными комментариями. Шеннон то тычет пальцами в окна, то закрывает глаза рукой, и Мэлори вспоминается фотография из «Придурков». На ней женщина завешивала окно одеялом. Ниже шел комментарий: «Милый, давай кровать сюда передвинем! Что скажешь?»
– Веришь Русским Байкам? – спрашивает Шеннон.
Мэлори молча кивает и поворачивает влево.
– Ну, признай, – просит Шеннон. – Похоже, дело принимает интересный оборот.
Отчасти Мэлори согласна. Дела и впрямь интересные. Мужчина и женщина идут по тротуару, прижав газеты к вискам. Кое-кто едет, подняв зеркала заднего вида. «Что это доказывает? – рассеянно гадает Мэлори. – Люди начинают верить, что случилась беда? Если так, какая именно?»
– Не понимаю, – заявляет Мэлори, отчасти из желания отвлечься, отчасти потому, что заинтересовалась.
– Чего не понимаешь?
– Почему люди боятся смотреть? Ну, по сторонам?
– Да, – кивает Шеннон. – Именно этого все и боятся. Я тебе говорила.
«Шеннон вечно драматизирует», – думает Мэлори.
– Звучит дико, – говорит она. – Только взгляни на того типа!
Шеннон смотрит, куда показывает ей сестра, потом отворачивается. Мужчина в деловом костюме идет с тростью, как слепой. Глаза у него закрыты.
– Им даже не стыдно так себя вести, – говорит Шеннон, глядя себе на ноги. – Вот до чего все запущено.
У аптеки «Стокли» Шеннон закрывает глаза рукой, словно от солнца. Мэлори замечает это и обводит взглядом стоянку. Другие ведут себя так же, как Шеннон.
– Что ты боишься увидеть? – спрашивает она.
– Этого пока никто не знает.
Желтая вывеска аптеки, которую Мэлори видела тысячи раз, выглядит ужасно непривлекательной.
«Ну, пошли покупать первый тест на беременность», – думает Мэлори, выбираясь из машины.
Сестры идут через стоянку к аптеке.