Время до возвращения у меня ещё было.

Прямоугольные гробницы стояли тесно, ружьё приходилось держать над головой, солома плаща царапала по камням.

Стены сдвигались, становились выше, так что от вечно-розового, мглистого неба осталась лишь яркая узкая лента. Поворот под прямым углом, где-то наверху шорох, седьмая дочь сдавленно рассмеялась и вновь затихла. Вот ведь приставучая гадина! В глубоком полумраке, слушая свои шаги, я наконец-то вышел на более свободное пространство, трижды повернул, дошёл до стены с вмурованными в неё саркофагами воинов времён той страшной войны.

Ничего.

Ну, теперь можно и назад. Лишь еще одно маленькое дело на будущее – я сорвал белый цветок мальвы, стараясь не помять лепестки, убрал в поясную сумку. Порадую Личинку, когда вернусь в Айурэ. Ей такое по душе, если, конечно, у этой злыдни вообще есть душа.

Я преодолел два из трёх поворотов перед узким местом и, дойдя до угла, замер, не донеся ногу до земли. Мой нос ощутил запах сухого солнцесвета.

В нашем не самом поганом мире полно достойных профессий, и большинство людей живет обычной жизнью. Часто – далеко от огнестрельного оружия. И поэтому они могут не знать, как пахнет порошок из сушёного солнцесвета. Особенно когда верхушку патрона только что откусили и затравочную часть тёмно-зелёной субстанции высыпали на запальную полку.

Яркий запах. Не нашатырь, конечно, но его ни с чем не перепутаешь, друзья мои.

Так что имело смысл подумать, кто там затаился за углом, с оружием, готовым к стрельбе. Разумеется, он слышал мои шаги и теперь, должно быть, гадает, отчего я остановился. Полагаю, его размышления не будут очень долгими.

Стоило его опередить. Если это кто-то из моего отряда, потом мы вместе посмеёмся над моей осторожностью.

Я снял с головы треуголку и запустил в проём. Сработало на удивление мгновенно, словно хорошо собранная мышеловка.

Грохнул выстрел, пуля пролетела мимо, ударившись в стену. Этот павлиний сын собирался меня прикончить. Я высунулся, успел заметить три, а может, четыре фигуры, в сизо-зеленоватом дыму сказать более точно не представлялось никакой возможности, и тут же отпрянул назад, не желая ловить другие пули.

Но никто не выстрелил.

– Скорее бросай!

Ещё одно правило жизни, ребята. Запомните его на будущее. Если некто поджидает тебя с поднятым ружьём, чтобы всадить пулю в башку, а потом какой-то дурак говорит другому «скорее бросай», то под ноги тебе собираются швырнуть отнюдь не кошелёк с полновесными золотыми соловьями, не праздничный торт и даже не мяч для игры в донг. И если ты умный человек, то не будешь томиться и проверять, какой подарок тебе подготовили.

И так понятно, что совершенно неприятный и несоответствующий твоей прекрасной физиономии.

Я что есть силы рванул прочь. Гулко грохнуло в тот момент, когда спрятался за надёжной стенкой саркофага. Граната плюнула осколками и каменной крошкой. Эхо заметалось, отражаясь от стен каньона. Где-то выше вскрикнула седьмая дочь.

Они появились ещё спустя десять секунд, проходя через едко пахнущую повисшую дымку. Я положил ружьё на крышку гробницы, прицелился и попал в грудь первому из идущих, явно ожидавшему, что я валяюсь разорванным на разные неаппетитные части.

Тут же спрятался, когда слитно грохнули два выстрела. Взвизгнул рикошет.

До них шагов тридцать, я уже отчаянно работал шомполом, загоняя пулю в ствол.

– Он один! Её с ним нет! – Эта фраза сказала мне, что ребята не охотились на меня персонально, просто наши дорожки так совпали, дери их совы. И кто такая «она»?

– Бросай!

Восславим идиотов, ибо только благодаря им многие из нас могут встретить старость. Пускай и беспокойную.