Эта мысль не отпускала никогда, но конкретно сейчас стала только больше.

– Ты правда думаешь, что она что-то вроде избранного? – спросил Шин.

– Не уверена, что такая реакция говорит исключительно об избранности. Если бы им нужны были избранные, так ходили бы и трогали всех подряд, но зачем-то было организовывать Битву, – с усмешкой произнесла Фима, словно пытаясь его успокоить.

Удивительно, что Фима разделяла его мысли, это даже сблизило бы их на уровне общего мироощущения, если бы Шин был кем-то, кроме себя, – кем-то, более способным на положительные контакты с людьми. Мысль о том, насколько могла быть важна Лана, неожиданно заполнила его голову целиком: может, вся суть в этом, потому Духи её знают, потому она нужна им? Они ведь точно её знали. Один даже упомянул об этом практически прямым текстом: знал что-то, чего не знал о Лане Шин, и… ему было смешно от этой тайны. Чего Шин не понимал: куда именно смеяться? Что было смешно: то, что знал Дух, или факт, что это знание предназначено для ограниченного круга лиц?

Злость полноценно превратилась в апатию. Шин поймал себя на мысли, что уже ничего не сможет сделать с тем, что у него есть. Но при этом, продолжая думать о возможности Духов получить кого угодно в качестве… он даже не представлял, как называть такой тип отношений. Шин думал, почему его никогда не посещала такая идея? Потому что он слишком ценил окружающих или потому что в его жизни не встречалось столько вариантов для беспорядочного выбора?

Еще раз глянув на Фиму и не почувствовав даже малейшего желания подобного толка, Шин подумал и о третьем варианте: может, ему вообще нужен был некий единственный человек? Однако ответ не был известен. Как и любой другой ответ на возникающие в его жизни вопросы.

Лана нашлась ранним утром следующего дня, потому что в этот день все зарегистрированные претенденты отправлялись за самой ожидаемой частью всего начального этапа Шестой Битвы – получением кусочка силы от одного из четырех Духов. Конечно же, речь не шла о личном взаимодействии, в эпоху технологий дело сводилось к сложным механизмам и равному распределению. Фима называла их рециркуляторами, потому что так они назывались, и в качестве описания она использовала сравнение: словно из большого чана воды тебе выдается самовосполняемая кружка, с которой ты можешь делать то, что тебе захочется. Проигравшие, образно выражаясь, отдают кружку победителю, и это продолжается до тех пор, пока кто-то один не доберется до вершины и не соберет коллекцию всех кружек. В то время как разделение метафорической воды между Духами и Посланниками строилось на чистой магии, на концепции единого источника и не имело ничего общего с рециркуляторами.

– Быть Посланником – это совершенно другое ощущение, чем быть победителем, – восхищенно продолжала вещать Фима, ведь истории про магию всегда были темой, на которую она охотно разговаривала часами. А в той очереди, где они с Шином снова встретились, делать было больше нечего. Шина эти очереди, правда, начинали раздражать, но скоротать время ожидания общением с интересным, вдохновленным своими рассказами, человеком всегда лучше, чем стоять одному и смотреть в одну точку.

Именно в такой компании Лана встретилась им сама собой. Фима моментально замолчала, осторожно поглядывая сначала на неё, затем на Шина, и чего-то ждала. Первой мыслью, пришедшей в голову Шина просто от того, как вновь беспечно Лана выглядела, было: “да, может быть, она могла бы быть избранной”. Вторая мысль заглушила первую: “а это имеет такое большое значение?”