– У Мамуки Багратиони много талантов! – Багратиони гордо вскинул перед собой руку, растопырив окольцованные перстнями пальцы.

– Например?

– Мамука умеет деньги зарабатывать!

– Это конечно талант, – согласился Родик. – Но, я извиняюсь, ничего в нем особенного нет. Каждый уважающий себя мужчина, в принципе, должен обладать этим…

– Как не особенный? – удивился Багратиони. – Много денег, вах!

– Согласен, – кивнул Родион. – Вашему умению зарабатывать деньги можно позавидовать. Но я говорю о другом таланте… О личном. Например… Если бы вы умели рисовать, то смогли бы нарисовать портрет девушки, в которую влюблены, и подарить ей. Думаю, что Вероника, как натура тонкая, это бы оценила.

– А-а-а, – огорченно протянул Мамука. – Не умею я рисовать, слушай… – тут Багратиони осенило. – Биджё! Давай я художника найму? Самый лучший, какой есть! Он нарисует! Например, этот… Земляк мой… Он еще на Москве большой железный памятник поставил! Царители – генацвале!

– Царители – скульптор, Мамука Вахтангович, – впервые подал голос Мцыри.

– Вах! – набросился на него Багратиони. – еще ты меня учить будешь, слушай! Сам знаю, что скульптор! Ты думаешь, он рисовать не умеет, да?

– Царители? – с сомнением в голосе спросил Мцыри и покачал головой.

– В любом случае, – сказал Родион. – Нам это не подойдет. Вы, Мамука Вахтангович, должны сами, что-то сделать.

– Что я могу сделать, слушай? – Мамука задумчиво взял с блюда ломтик сыра и отправил себе в рот. – Вах! Хочешь я для нее «Сулико» спою, да? Знаешь, как я могу «Сулико» петь? Вах! – Багратиони тут же, сладостно прикрыл глаза и затянул свою любимую песню на грузинском языке.

Пел он действительно неплохо. Родик с интересом послушал пару куплетов и остановил Мамуку.

– Очень хорошо, но… Не пойдет.

– Почему не пойдет, вах? Биджё, ты же говоришь – хорошо пою!

– Согласен. Но «Сулико» поют все грузины. Этим Веронику не удивишь.

– А чем удивишь, а?

– Ну не знаю… Что вы еще умеете? На гитаре играть умеете?

– На гитаре? – Мамука оторопело посмотрел на Оболенского. – На бирже умею… На гитаре не умею, биджё, – расстроено вздохнул он. – А это обязательно, дарагой?

– Вообще-то не обязательно, но девушки очень любят, когда им играют на гитаре…

– Ну не играю я на гитаре, дарагой! – всплеснул Руками Мамука. – На балалайка тоже не играю! Ни на чем не играю! В карты играю, вот! – он особенным образом подбросил колоду карт в воздух и те, извивающейся петлей перелетели к нему в другую руку.

– Ловко! – восхитился Родион. – Слушайте, может вам для Вероники в карты сыграть? Вы хорошо играете в карты?

Мцыри, явно заинтересовавшийся происходящим, снова подал голос:

– Мамука Вахтангович очень хорошо играет в карты, – многозначительно проговорил он.

– Зачем такое говоришь, бидже, – с ложной скромностью и блеском в глаза сказал Мамука. – Я так-сяк играю. Немножко «Преферанс», немножко «Покер», немножко «Блек Джек»… Так-сяк, туда-сюда… Меня даже в казино не пускают! – хитро добавил он.

– Мамуку Вахтанговича, – сказал Мцыри. – Действительно не пускаю в солидные московские казино, после того случая, как он на трех игорных столах в разных клубах за одну ночь сорвал три банка!

– Просто, повезло, слушай! – взмахнул рукой Мамука. – Что я виноват, что ли, если карта идет, да?

– Вы действительно так хорошо играете? – прищурившись, спросил Родион.

– Совсем не играю, слушай! – рассмеялся Багратиони. – Так, чуть, чуть только… Фокус-покус могу показывать! – карты, потрескивая крылышками, картонной стайкой выпорхнули из его рук, описывая в воздухе восьмерку.

– Я вижу, у вас был хороший учитель, – проговорил Родик. – Мне ваша манера играть с картами кажется знакомой.