– Я думаю, что вы думаете, – Мамука очертил бокалом в воздухе полукруг. – Будто это просто всего лишь самолет, который принадлежит маленькому богатому грузину… Вах! Вы неправильно думаете! Это не просто самолет, который принадлежит маленькому богатому грузину! Это мой дом, в котором я принимаю самых дорогих своих гостей! – Багратиони покачал головой. – И это правда, вах!

Я вам так скажу, дорогие мои гости. Я простой грузин. Моя бедная мама родила меня в далеком высокогорном ауле, где берет свои истоки великолепная грузинская речка – Кура. Мой папа был простой зоотехник и растил колхозного барашка. Я не стал растить колхозного барашка. Я спустился с гор, как велел мне мой отец и стал торговать, эээ…– протянул Мамука и покрутил в воздухе свободной ладонью. – Эээ… Короче, стал торговать разные маленькие вещи и заработал много денег… Но! – воскликнул он, взмахнув рукой с бокалом так, что чуть не расплескал вино. – Я понял очень простой вещь.

Один, наверное, очень мудрый человек сказал: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей!» Вах! Я с ним категорически не согласен! Знаете, что бы я сказал этому очень мудрому человеку? Я бы ему сказал: «Вах, биджё, дорогой! Зачем так говоришь? Не надо так говорить! Имей и то и другое, вах! Кто тебе мешает, слушай! Дай каждому другу по рублю – будешь иметь сто довольных друзей! Я правильно, говорю, да? – Мамука вопросительно посмотрел на внимающих ему пассажиров. – Если твои друзья будут довольны, значит, и ты будешь доволен! Я правильно говорю, да? За это я и хочу выпить этот бокал прекрасного грузинского вина! За то, что бы вы были довольны! Потому, что вы все с этого часа мои друзья, и я хочу, что бы вы были довольны! За друзей! – Багратиони залпом осушил бокал. – И знаете, что я скажу вам еще, друзья мои?

– Вот вы все здесь собравшиеся летите через целый океан в теплый город Рио-де-Жанейро. Вах! Не спорю! Это, наверное, очень красивый город! Но есть еще другой очень красивый и очень теплый город. Называется Тбилиси или Тбилисо по-грузински. У меня там есть очень красивый дом на улице великого грузинского поэта Шота Руставели. И я приглашаю вас всех в Тбилисо прямо… – он на секунду задумался, и тут лицо Мамуки озарила идея. – Вах! Прямо на этом самолете, слушай! Сейчас я скажу моему хорошему другу Сереже Дугину – командиру этого самолета и мы прямо отсюда полетим в Тбилисо, в гости к Мамуке Багратиони. Вах, как я хорошо придумал! Эээ… Сашенька, гога, ясная моя! – поманил он стюардессу, собирающую по салону пустые бокалы. – Позови, пожалуйста, Сережу! Скажи, Мамука Багратиони его видеть хочет!

Хомка с ненавистью посмотрела на Мамуку.

– Этого мне еще только не хватало! – проговорила она и завертелась в кресле, наблюдая за реакцией пассажиров.

– Новатор, твой Мамука, – усмехнулся Родик. – Скажу тебе по секрету, Вероника, был я в этом Тбилисо. Действительно неплохой городишко…

– Я его убью, – сказала Хомка.

– Кого?

– Мамуку! Или клиенты «Атлантиса» убьют меня! Выбросят к черту за борт с этого самолета!

– Прямо в открытый космос! – многообещающе добавил Родион и кивнул в сторону иллюминатора.

Пассажиры самолета действительно стали бросать на Веронику нервные взгляды. Сидевшая через проход та самая «Дама» неопределенного возраста, что, еще в аэропорту, пыталась оказывать Родику недвусмысленные знаки внимания, повернулась к Хомке и серьезно проговорила:

– Вероника Валерьевна, неужели вы позволите ему развернуть самолет и отправить нас вместо Бразилии в какой-то захолустный грузинский городишко?

– Успокойтесь, – Хомка соорудила на лице очаровательную улыбку в тридцать два зуба. – Во-первых, это не какой-то захолустный городишко, а столица Грузии. А во-вторых, естественно, мы туда не полетим! – уверенно отстегнув привязной ремень, Хомка поднялась с кресла. – Мамука Вахтангович! – крикнула она. – Я не сомневаюсь, что это прекрасная идея! Но давайте мы отложим ее воплощение до более удобного случая?