Не врут, что ниронцы все на одно лицо! Альдис поняла, что уже не может вспомнить, как кого из них зовут. Одинаковые короткие стрижки усугубляли ситуацию.

Она постаралась сосредоточиться. Так, Томико – самая высокая и самоуверенная. Хитоми, наоборот, самая маленькая. Девушка с встрепанной шапкой каштаново-рыжеватых волос, что с обожанием льнет к Томико, – Нанами. А Риоко – задумчивая красавица с фарфорово-бледной кожей и огромными темными глазами.

Томико еще тянула паузу и смотрела на Альдис так выжидающе и пытливо, что та даже задумалась, не упустила ли она какую-нибудь важную деталь ритуала знакомства.

– Э-э-э… очень приятно, – добавила девушка, чтобы прервать затянувшееся молчание и, решив, что исполнила свой долг вежливости, повернулась к двери.

– Ты не сказала, из какого ты Дома, – напомнила Томико.

А! Так вот что ее тревожит. Ну, по знатности Альдис и не собирается с ней конкурировать.

– А я и не из Дома. Мой отец был просто эрл.

– Тогда кому присягал глава твоего рода?

– Насколько я знаю, никому, кроме конунга. – Альдис чуть не засмеялась, представив эрлу Ауд, дающую вассальную клятву. Прямо в заштопанном платье, заляпанном рыбьей чешуей.

– И ты никому не приносила клятвы? – продолжала допытываться ниронка.

– Нет.

– Это хорошо. Тогда ты можешь стать моим вассалом, – объявила Томико.

– Ты это серьезно?

– Да. – Томико кивнула с важностью. – Присягу на верность Дому Белой Хризантемы может дать любой воин, вне зависимости от знатности его рода. В войске моего отца не каждый самурай носит громкое имя, но трусов среди них нет, и он со всеми одинаково любезен и милостив.

– Звучит соблазнительно. – Альдис мужественно сохранила серьезное лицо, хотя смех так и распирал ее изнутри. – Но я, пожалуй, откажусь.

– Почему?

– Потому что не хочу.

Томико недовольно сощурилась:

– Ты хочешь присягнуть другому Дому?

– Я вообще никому не хочу присягать.

– Послушай! – Голос ниронки зазвучал выразительно и даже страстно. – Думаешь, нас просто так поселили всех в одной комнате? Сейчас все майноры Горних Домов собирают вокруг себя вассалов. Вассальная клятва даст тебе защиту и позволит войти в наш Дом. Ты не сможешь быть одна. И мы не потерпим в нашей комнате чужого самурая.

Альдис на секунду задумалась. Не было ли это правдой? Еще на корабле девушки собирались в группы, враждовали и заключали союзы, но тогда ее это мало интересовало. Означало ли данное отцу обещание «не высовываться», что она должна примкнуть к группе Томико и произнести вассальную клятву?

Но Альдис до смерти устала плясать под чужую дудку. С нее хватило эрлы Ауд, подчиняться незнакомой девчонке, которая не имеет за душой ничего, кроме знатного имени, – это уже перебор.

– Я не буду ничьим самураем. Ты вообще слышала, что сказал наставник? На Виндерхейме все эти штучки-дрючки с Горними Домами не имеют силы. Так что отвяжись от меня. Иди вон сержанту Кнутсдоттир предложи вассальную клятву принести.

Наградой за последнюю колкость стала робкая улыбка на лице Хитоми и ярость Томико.

– Ты совершаешь ошибку, – произнесла она свистящим шепотом. – Дочери худородной свиньи была предложена великая честь. Но в следующий раз тебе придется очень долго упрашивать, чтобы я приняла твою клятву.

«Какого йотуна! – подумала Альдис. – Отец бы меня понял».

– Отвяжись, а? Все знают, что когда турсы громили дворец микадо, на островах вашего Дома не осталось ни одной пары чистых хакама. Нет большего позора для эрла, чем служить Дому Белой Хризантемы. Если у вас есть хоть капля мозга, – теперь Альдис обращалась к трем девчонкам-«вассалам», которые молча стояли рядом, – то вы пошлете эту каракатицу с ее клятвами в Мировую Язву вместо того, чтобы таскаться за ней и целовать ее именитую задницу.