Да что это за напасть? Опять все мысли о ней! Хватит, Сокол, хватит!

Ты же собрался к Рашаду – так иди!

Ушёл он недалеко…

Прежде чем отлучиться, решил предупредить Зофию, куда отправляется и как скоро вернётся. Всё-таки за Шункаром могли прийти в любое время дня и ночи, и если кто-то явится, Зофия должна знать, что ответить.

Обычно служанку можно было застать на кухне, где она хозяйничала чаще всего. Вот и сейчас Шункар вышел во внутренний двор, направляясь к ней, но внезапно остановился, прислушиваясь.

В открытое окно долетали не только дивные ароматы свежей выпечки, но и пара женских голосов. Говорили они негромко, но Шункар слышал каждое слово. Привычку подслушивать Сокол всегда считал недостойной и гадкой, но сейчас, изменяя собственным принципам, не удержался от этого низкого занятия. Ему отчаянно хотелось знать, что на самом деле думает эта вредная девица, а ведь ему в лицо она снова будет говорить только дерзости и насмешки.

– Ешь, дочка, ешь! Не смущайся! Наголодалась, бедная… – ворковала заботливо Зофия. – Ничего, теперь будешь сыта да хозяином обласкана.

– Спасибо, госпожа! – чуть невнятно отозвалась Алия, видно, жевала что-то. – Спасибо за вашу доброту! Только ласки хозяина вашего мне не надо. Пусть только попробует…

– Ох, глупая! Я же вовсе не о том, – рассмеялась Зофия. – Я к тому, что повезло тебе. Господин Шункар добрый хозяин, зря не обидит. Я у него уже пять лет живу. За всё время слова плохого не сказал. А если даже дойдет до того, о чём ты подумала, бесстыдница, – Зофия перешла на шёпот, хоть и не могла знать, что Шункар её слышит, – так тоже ничего тут плохого не вижу. Ваше дело молодое… Коли всё по любви да согласию, так ничего в том дурного нет. Если такой мужчина тебя в свою постель возьмёт, благодарить надо Отца-Небо и Мать-Землю! Редко какой наложнице этакое счастье выпадает. Собой хорош. Молодой, статный да сильный. В Анкачи уважаемый. И деньги имеет и сердце доброе. Чем тебе не угодил, не пойму?

– Уважаемый… – зло фыркнула девчонка. – Хану продался за серебро. Степняки наши деревни жгут, велларов как скот режут, в полон угоняют, а он их хану ноги целует…

Шункар стиснул зубы до хруста. Её слова ударили по душе хлёстко, как пощечина.

– За это ханское серебро, дочка, он сегодня жизнь твою выкупил, – проворчала Зофия. – Ты про это вспоминай почаще, может, тогда и глаза пошире откроются! Уважать и любить насильно не заставишь. Того от тебя никто и не требует. Думать можешь, что угодно. Но за языком своим острым, милая моя, ты получше следи! Коли хочешь, чтобы я к тебе с добром относилась, гадкие слова про хозяина говорить при мне не смей! Я, как и ты, господину жизнью своей и свободой обязана. И, в отличие от тебя, благодарной быть умею.

Шункар ждал, что Алия снова привычно дерзить начнёт, но та лишь спросила удивлённо:

– Как это… жизнью обязана?

– Так. Он меня выкупил и освободил. Теперь я не рабыня, а служанка. Видишь, рабских меток на руках больше нет. Господин Шункар дал мне крышу над головой, кормит, за работу ещё платит. Такого хозяина во всём Анкачи не сыскать. Уж ты мне поверь! Знаю, что говорю. Я на своём веку разных баев повидала.

– Ой! И правда, свободная… – ахнула девчонка. Наверное, Зофия ей запястья показала, которые раньше магические узоры опутывали. – А… почему же ты не ушла?

– Ушла? – удивилась старая велла.

– Да! Ведь тебя здесь ничего не держит. Ты могла уйти… Ну… или сбежать!

Шункар напрягся. Да, чего-то такого он и ждал. И Алия подтвердила его худшие опасения. Эта девчонка точно на месте сидеть не будет, попытается сбежать. Неужели не понимает, чем это ей грозит?