Потом одна из них, называющая себя Черри, переворачивает табличку. Ты доедаешь рулет и толкаешь дверь. Раздается звон колокольчиков.

Первый клиент на удачу, улыбается Черри. Садись.

Ты влезаешь на высокий кожаный стул.

Массаж? – спрашивает Черри.

Да, пожалуйста.

Черри раскладывает массажный стул и наливает воду в раковину для ног.

Шеллак или обычный?

Обычный, говоришь ты, раскачиваясь на стуле.

Шеллак лучше. Более стойкий.

Ладно.

Черри дает тебе палитру цветов и начинает скрести ступни. Она не комментирует, какие они грязные, как и то, что ты пришла к ней босая.

Ты выбираешь зеленый металлик.

Не слишком горячо? – спрашивает она, поливая тебе ноги водой.

Замечательно.

Черри смотрит на тебя поверх очков.

Ты Птаха?

Да.

Я тебя помню. И твою маму. Мама очень хорошенькая. Прямо модель. А где она?

Уехала на выходные с бойфрендом.

А-а, кивает Черри. А у тебя есть бойфренд?

Что-то вроде. Я не нравлюсь его матери.

Ха! Наверно, ты для него слишком хорошая.

Нет. Она считает, я недостаточно хорошая.

Забудь о ней, говорит Черри, массируя тебе ступни. Матери сумасшедшие, когда дело касается их сыновей.

Оказывается, в студии еще больше статуэток Будды, все они пузатые, с бусами на шее; перед ними лежат свежие цветы.

Ты буддистка? – спрашиваешь ты.

Умненькая девочка, язвительно отвечает Черри.

Веришь в реинкарнацию?

Да.

А кем ты, по-твоему, была в прошлой жизни?

Кошкой. Черри подрезает тебе ногти. Очень привередливой. Не особенно любила людей. Она смеется.

А можно рождаться тем же человеком или существом опять и опять, чтобы все время одно и то же, повторялось снова и снова?

Нет. Черри полирует тебе ногти. Ты же не камень. Скорее река. Подвижная. Течешь, течешь.

Она оборачивается к другим работницам и говорит по-вьетнамски. Те отвечают, и Черри вроде соглашается.

В моей деревне жил мальчик, говорит тебе потом Черри. Он все время приходил в один дом, чужой, но все там знал. Старуха-хозяйка не сомневалась, что это ее сын, умерший шестьдесят лет назад. Таких историй множество. А некоторые просто знают. Как я – что была кошкой.

Закончив красить ногти, Черри дает тебе вьетнамки и чай со льдом. Ты платишь наличными, надеваешь шлепанцы и какое-то время чувствуешь себя лучше, потому что за тобой поухаживали.

Но когда ты опять идешь по продуваемому кондиционерами торговому центру, заполнившемуся компаниями подростков, и видишь на баннерах сияющих девушек с замороженными улыбками, снова наваливается недовольство жизнью, ты ничего не можешь поделать.

Тебе хочется отвлечься, и, наткнувшись на магазин косметики, ты заходишь и смотришь, как невесте делают макияж. Она втянула щеки, а визажистка, кисточкой обведя ее скулы, покрывает их ярко-розовыми румянами.

У тебя остались еще почти все деньги Мии, и ты решаешь тоже раскрасить себе лицо. Ищешь палетку теней для глаз, подходящих к ногтям. Пробуешь несколько цветов, накладывая их на внутреннюю сторону запястья, наконец находишь нужный блестящий оттенок зеленого. Покупаешь тени, ярко-розовые румяна и медленно плетешься домой, поскольку на горячем цементе тоненькие вьетнамки Черри плавятся.

В доме пахнет рыбными палочками, так как вчера, уходя из дома, ты не помыла ни сковородку, ни тарелку. Чтобы не чувствовать себя совсем одной, ты включаешь радио, раздвигаешь все занавески и открываешь все окна, представляя себя девушкой с баннера, девушкой, которой нравится ее жизнь. Снимаешь футболку и бросаешь ее на пол. Мии нет. И, что еще лучше, Джерома тоже.

Ты принимаешь душ и шаришь в ящике Мии с косметикой. Наносишь на лоб тональный крем, но он для тебя слишком светлый. Умываешься, мажешься увлажняющим кремом и втягиваешь щеки. Находишь круглую кисточку, похожую на ту, что использовала визажистка, и кладешь на скулы новые ярко-розовые румяна. Красишь веки блестящим зеленым, в честь Черри пустив из уголков глаз небольшие «кошачьи» стрелки. Ты не очень знаешь, как пользоваться Мииными щипчиками для завивки ресниц, поэтому просто мажешь ресницы тушью, пока они в конце концов не слипаются. Наклоняешься к зеркалу.