– Это не ваше дело, – рявкнул хозяин.

Визитёр злорадно смотрел на него.

– Вижу, что дело серьезно. Поэтому вы и поссорились с сыном, – заметил он хладнокровно. – А эта роскошная квартира в центре – не меньше миллиона долларов стоит.

– Ближе к делу, – сдержаннее высказался хозяин, преодолевая гневную дрожь в груди.

– Но я уже сказал, что мне нужно. Мы узнаем, как выйти на вашего сына. И вы это отлично понимаете. Не откроете добром, мы применим психотропные препараты. А они рискованны для вашего возраста.

– Делайте, что задумали, но я не знаю, где мой сын.

– Я так и думал. Вы – мужественный человек.

***

Визант проснулся как всегда с рассветом, с мутным привкусом подозрительного сновидения, – не ясно – соотносился ли он с реальностью. Он не очень верил в вещие сны, будучи человеком расчетливого ума, но мог согласиться с тем, что подсознание посылает кодированные импульсы, когда сознание в забытьи. Другое дело, что не всегда сигналы можно правильно распознать в запутанной игре сознательного и бессознательного.

Одевшись в лёгкий спортивный костюм, накинув миниатюрный армейский рюкзак с береттой и двумя обоймами, он вышел из своего небольшого дома на склоне пологой горы, в двух километрах от Адриатического моря.

Дав солидную нагрузку пробежкой и купанием у скалистого безлюдного берега, он не мог избавиться от беспокойства даже после завтрака, от которого наступает лёгкая усталость, требующая дополнительного отдыха примерно с получас. Не выходил дурацкий сон из головы: отец лежит на диване с закрытыми глазами; его новоявленная жена стоит у изголовья и злобно ухмыляется. В свои шестьдесят семь он был крепкий мужик и на здоровье не жаловался. Трудно было поверить в его внезапное недомогание, а тем более в кончину.

Может, думал Визант, это совесть пробуждается в нём по ночам, из-за того, что он рассорился с отцом, оставив его один на один с этой молодой паучихой. Теоретически, она могла бы закрыть все свои банковские долги за счёт его солидной пенсии. К тому же квартира в центре, полученная от государства, стоила более миллиона долларов. Продав её и купив что-нибудь поскромнее на окраине, можно было бы безбедно прожить на разнице в стоимости.

Рано или поздно её корыстная мотивация обнаружилась бы, и отец почувствовал бы себя брошенным и преданным, в полном одиночестве, а гордость не позволила бы ему первым идти на примирение с сыном. Это был бы сильный удар по нему, которого он мог и не вынести. Возможно, так и случилось. Впрочем, у Александра была договорённость с его бывшим начальником, тоже ушедшим в отставку, Моториным, что тот его будет извещать по своему каналу о делах и здоровье отца. Но Александр почувствовал, что должен сделать первый шаг.

Однако он не мог не остерегаться и ловушки, которой следует ожидать при любом событии в его профессии. Охотники могли следить за отцом и при контакте с ним, нашли бы самого Византа. А то, что на него рано или поздно появились бы охотники, он не сомневался.

Разумеется, от официального розыска ФСБ скрыться невозможно, тем более во времена сотрудничества спецслужб. Хотя он и купил несколько домов на юге Европы, благодаря щедрому вознаграждению со стороны магната Дюрана, на подставные имена и переезжал с места на место, всё равно бы нашли, когда им нужно было. Биометрические характеристики нельзя изменить, разве что уехать к чёрту на кулички, к примеру, в Латинскую Америку, прожигая там свои миллионы.

Но он там уже побывал, быстро и остро ощутив культурное различие, а главное нисколько не заинтересовался политической жизнью этого континента, от чего можно было сойти с ума от тоски. Европа казалась куда роднее и интереснее. Да и русских девушек здесь хватало с лихвой, после десятилетий коммерческой экспансии новых русских. Конечно, он сходился и с иностранками, но с русскоязычными славянками у него происходили романы, что называется с первого взгляда. Хотя и в этом неизбежном удовольствии таился риск – среди них могли оказаться и агенты враждебных группировок. Но, рассудил Визант, уж если бросят здесь в тюрьму, или шлёпнут, то это всё равно лучше, чем медленная гибель от алкоголизма на каких-нибудь островах в тёплом океане.