Игорь, прежде чем стать Бацем, носил варварское имя Бацилла из-за того, что каждые три месяца подхватывал какую-нибудь ОРВИ. Мы к этому привыкли и как только "толстячок" начинал "пускать соплю", его тут же помещали в карантин – переставали заходить в гости, не брали с собой на пиво и не пускали на пороги своих общаговских владений без ватно-марлевой повязки. В итоге Бац занялся закаливанием, стал ходить по улицам босиком, а зимой, отправляясь на пробежку в одной майке и шортах, пугал закутанных в цигейку общаговских негров. В результате этих издевательств над своей нежной, склонной к обжорству и лени натурой от вечных простуд он избавился и даже похудел ненадолго.

В отличие от Ивана и меня, у которых уже появилась своя жилплощадь, Игорь в свои тридцать по-прежнему жил в университетской общаге – устроился работать в профкоме и ему выделили двухместку. Он с удовольствием бы завел семью и переселился в нормальную квартиру. Но, увы, добрая фея с городской пропиской и свободной жилплощадью не находилась.

Сейчас Игорь как раз переживал очередную любовную неудачу. Правда, она не была связана с поисками подходящей партии – все-таки эти "поиски" относились скорее к области бравад, которыми мы порой потчуем своих старых знакомцев, еще помнящих нас удачливыми юнцами. Очередная девушка отказала Бацу, и потому он очень обрадовался визиту друзей. И радовался до тех пор, пока не уразумел, что у нас со Иваном с головами не все в порядке. В такой ситуации любой из нас старается выкинуть проблему из головы, раз уж решить ее не в силах. Поэтому предложение полезть по балконам за водкой было своего рода прошением о тайм-ауте. И мы его приняли – с благодарностью, поскольку с недавних пор тайм-аута испуганное сознание просило постоянно.

Я накинул куртку и метнул в Баца его огромной ушанкой из зайца черно-белой расцветки. Однажды наш щекастый друг задал вопрос: "Ну, ответьте, почему меня не любят девушки!?". И сердцеед Иван посоветовал ему устроить молитвенные песнопения о ниспослании слепоты на род женский. Ну, или хотя бы организовать ритуальное сожжение этой шапки. Бац не послушался.

– Я не пойду… – Иван остался сидеть на продавленном диване, щекоча лиса по синему пушистому горлу. Вид у него был какой-то… скомканный.

– Ты чего?

– Не знаю… Не хочется как-то. – Сван зачем-то ощупал свое левое плечо, поморщился. Потом вытащил из лопатника сотку и протянул мне. – Моя доля.

– А с плечом что?

– Упал неудачно, – Сван отвел глаза, и это мне не понравилось. Что еще произошло, и почему он не хочет об этом говорить? Считает, что по сравнению с остальным случившееся не достойно внимания, или наоборот – не хочет пугать нас еще сильнее?

– Упал?

– На лестнице. В глазах помутилось, у меня в последние дни частенько мельтешит как-то… Надо бы давление померить. О ступеньку каблуком запнулся и полетел.

Мы только пожали плечами и пошли вниз – на четвертый этаж. Именно отсюда, с балкона, которым заканчивался общий коридор, вел путь на улицу. "Ночные ворота", если хотите. Проходить ими было немного опасно, – приходилось спускаться до самой земли на руках, хватаясь за решетки перил. Но поколения студентов пренебрегали риском свернуть шею. В свое время за одну ночь сам я поднялся и спустился в общежитие восемь раз.

Стоит сказать, что несчастные случаи хоть и редко, но случались. То один, то другой студент срывались с балконных поручней и падали на бетонный тротуар, ломая руки-ноги. Чаще всего виной всему было чрезмерное желание повторить и добавить, толкавшее неокрепшие организмы на поиски алкоголя. Но раз или два задержавшийся молодняк просто не поспевал вернуться к 23-м часам и оказывался перед закрытой дверью общаги. Вахтерша то ли слишком крепко спала, то ли пошла на принцип, и в результате студент получал переломы, а руководство вуза – неприятности. Но, тем не менее, ничего лучшего, кроме как усложнить подъем, сии ученые мужи не придумывали. Сначала закрыли на навесной замок дверь на второй этаж, а люк, ведущий с балкона второго на балкон третьего этажа, заколотили досками. Народ, разумеется, стал лазить выше. Потом та же участь постигла четвертый этаж, затем пятый. Общежитовских под роспись ознакомили с приказом о санкциях, которые обрушатся на головы тех, кого уличат в "вертикальных перемещениях", не говоря уже о порче университетского имущества – срыве замков с балконных дверей и раскурочивании люков.