– Слышу.

– Я требую отстранить этого хама от работы.

Через пять минут в кабинет ВКК влетели два здоровых санитара с полотенцами в руках.

– Что тут у вас случилось? – спросил один из них.

– Виктор Иванович отстранил от работы санитара из Казантипа. Петр Петрович, отведите больного в приемный покой. Пусть оформляют. А этот хам останется здесь.

Санитар повернулся к сидящему у окна Гарику.

– Тебя, что ли, отстранили? – удивленно посмотрел на Гарика санитар. – Да он у нас две недели стажировку проходил. У него же нервы из железа.

– Он оскорбил заведующего отделением, – продолжил врач ВКК. – При даме намекнул на его возраст. А такого Виктор Иванович никому не прощает.

– Василий Георгиевич, мы без этого Казантипского хама провести больного через приемное отделение никак не сможем. Он должен за барахло больного в журнале расписаться.

– Сам распишись. Скажи, что Виктор Иванович отстранил санитара от работы.

– Да в приемном отделении старший фельдшер сейчас пошлет на хрен и меня, и вас, и Виктора Ивановича. У них инструкция. За ценные вещи и барахло расписываются СОПРОВОЖДАЮЩИЕ и работники приемного отделения. И отстранить санитара от работы он может после того, как тот сдаст больного. Иначе там вони будет на всю неделю.

– Короче, Петр, я тебе передал указание шефа. Выполняй. Тащи этого колдуна в приемный, а кто там и за что будет расписываться, мне фиолетово. Но этого Гарри Барского чтоб я тут больше не видел.

– Гарик, чего ты взбесился? – хлопнул по плечу санитара Петр, когда они вышли из кабинета. – Виктор Иванович нормальный мужик.

– Я чего буду в коридоре с больным сидеть, пока он кофе с моей врачихой будет распивать. У меня что, дел других нет. Кобеляж устроили в рабочее время.

– Гарик, так это ж традиция. Виктор Иванович ни одну юбку не пропустит мимо себя.

– Вот в нерабочее время пусть и занимается бабами, – буркнул под нос Гарик.

– Ну, ты даешь, мужик. А может, ты сам на эту врачиху запал? Так это мимо денег. У нас с врачами разные орбиты. Санитарки и медсестры – наш контингент, а на врачих санитару смотреть не положено. Белая кость. С работы попрут в момент за разврат, за пьянку, за дебош. И что, классная баба?

– Да, бегает он за ней, бегает! – неожиданно влез в разговор колдун. – Вы бы видели, какая там врачиха! Персик. Да не видать ее тебе, как своих ушей. Она себе достойного мужчину найдет. С положением, деньгами. А ты всю жизнь в санитарах просидишь, ничтожество!

– А ну заткнись! – заорал санитар Петр. – А то эти три дня для тебя адом покажутся. Санитары решают, кому жить у нас, а кого в деревянный макинтош одевать. Гарик мужик правильный. Он себя показал здесь как надо. Не рви сердце, я переговорю с Виктором Ивановичем. Не станет он докладных писать.

– Не надо ни с кем говорить, и извиняться я за чужой кобеляж не буду, – отрезал Гарик. – Я сам все решу.

Колдуна завели в ванную. Сняли с него парик, отклеили бороду и раздели догола. Гарик сидел в коридоре на стуле.

– Сопровождающего сюда, – услышал он писклявый голос старшего фельдшера.

Гарик вошел в ванную комнату.

– Ты кого нам привез? Где его ксивы?

– Паспорт в истории был.

– Да, паспорт у меня в руках, – оборвал фельдшер. – Тут на фото пятидесятилетний старик, а больному и тридцати нет.

– Мне откуда знать, кто он. Какой паспорт предъявил, по тому и оформили.

– Так, записывай, первый косяк. Не твой. А теперь второй. Твой личный. У него нож выкидной в кармане халата лежал на пять пальцев. А это уже холодное оружие. Ты почему не обыскал больного перед поездкой?

– С ксивами разбирайтесь, а за нож отвечу. Моя вина. Пиши в приказ.