Когда мы говорим о насилии, мы подразумеваем любую форму насилия: физическое, эмоциональное, включая злоупотребления и использование, сексуальное насилие. Однако здесь, на этой мастерской, мы не сможем заниматься всеми формами насилия и поэтому будем много говорить о сексуальном насилии как об одном из наиболее тяжких по последствиям для жертвы и трудных в сопереживании для многих психотерапевтов и консультантов (в дальнейшем мы будем употреблять слово «психотерапевт», подразумевая как психотерапевтов, так и психологов-консультантов).

Я (Е. А. Соловьева) думаю, что каждый человек, пострадавший или страдающий от насилия, нуждается в помощи и милосердии, в уважении и признании его человеческого достоинства. Дело не только в том, что семья и общество часто уклоняются от позиции активного сочувствия жертве, более того, склонны обвинять жертву в причиненном ей страдании. Дело в том, что независимо от того, в каком биологическом возрасте находится жертва, главным объектом насилия и страдающей частью «я» является наиболее ранимое и беззащитное детское начало или, по терминологии Э. Берна [3], внутренний Ребенок. Насилие – это катастрофа большего или меньшего масштаба, в зависимости от того, кто причинил насилие и с какими последствиями. В любом случае насилие вызывает кризис доверия к себе самому и к миру. Таким образом, две главные опоры – на себя и на окружающий мир оказываются сотрясенными или обрушенными. В этой ситуации, независимо от того, насколько свежа травма, главная, основная задача – установление отношений доверия, поддержки, опоры и защиты со стороны психотерапевта или консультанта-психолога. Одна из задач – стать на время Родителем для Ребенка клиента, чтобы защитить его как от нападений внутреннего Родителя (самообвинения, упреки, стремление к самонаказанию, ведущие к разного рода компульсивному поведению, бессильному гневу, изоляции и подавленности, агрессии и аутоагрессии вплоть до суицидального поведения), так и от вероятных нападений других людей, которые таким образом защищаются от чувств ужаса, бессилия, растерянности. Если жертва насилия – совсем юный человек или ребенок, психотерапевту предстоит временно стать «приемным родителем» для всей семьи, потому что родители тоже травмированы и не всегда готовы психологически поддержать жертву, сами нуждаясь в поддержке и защите.

Вероятно, это осуществимо при наличии безусловной уверенности психотерапевта в том, что жертва насилия абсолютно не виновна в причиненном зле ни при каких обстоятельствах (это особенно важно тогда, когда клиент склонен обвинять в происшествии себя). То есть необходимо быть уверенным, что ваше сознание совершенно свободно от всех следов предубеждений, которыми традиционно защищает себя бытовое сознание, просто не умеющее справиться с таким грузом, как знание о причиненном беспомощной жертве насилии – и поэтому отрицающее саму оскорбленную личность.

Чтобы убедиться в том, что наше собственное сознание свободно от бытовых предубеждений, вот несколько вопросов для обсуждения**:

1. Виновата ли женщина или девушка, если она сама пришла в дом к насильнику? Села в машину?

2. Если она кокетничала и заигрывала с насильником, и, как он говорит, вела себя вызывающе?

3. В какой момент взаимодействия женщина (или мужчина) все еще может сказать «нет» и отказаться от секса?

4. Если девушка принимает от мужчины услуги (развлечения, подарки, трудоустройство, бытовая помощь), получает ли он дополнительные права на нее?

5. Существуют ли случаи, когда допустимы жестокие телесные или эмоциональные наказания, оскорбления?