(например, «Аум-Сенрике»). Он считает возможным различать все террористические группы по способам осуществления террористических действий и выделять криминальный и патологический виды терроризма.

Дискуссия, возникшая в научном сообществе в отношении классификационной схемы Дж. Поста является яркой иллюстрацией сложности и комплексности проблемы.

Прежде всего, было отмечено, что в настоящее время политический и собственно криминальный виды терроризма взаимопроникают и поддерживают друг друга. Об этом свидетельствуют, например, ситуация в Колумбии, где революционеры и кокаиновые контрабандисты становятся сторонниками друг друга. То же самое происходит в Афганистане, где деньги, получаемые от продажи героина, используются для поддержки террористических групп, таких как «Аль-Каида» (Marshella, 2004, р. 17). Такие же тенденции можно наблюдать и в других регионах мира, включая террористическую активность в нашей стране в регионе Северного Кавказа. С другой стороны, было отмечено, что Дж. Пост игнорирует другой спектр терроризма, исходя из собственной этноцентрической приверженности (американец).

Так, например, С. Монтейл и М. Анвар (Monteil, Anuar, 2002) утверждают, что существуют другие формы терроризма, включающие глобальное структурное насилие и «узаконенные» акты терроризма, осуществляемые США. Они утверждают, что Соединенные Штаты несут ответственность за гегемонистскую глобализацию, которая равнозначна терроризму, поскольку она стремится увековечить глобальное доминирование этой страны над развивающимися странами, способствуя сохранению материального неравенства, культурного доминирования и эксплуатации. Авторы утверждают, что США являются основным виновником всеохватывающей глобальной бедности населения развивающихся стран, которая порождает чувства безысходности и возмущения их населения, ведущие к терроризму. Более того, они считают, что США являются мировым спонсором терроризма, поскольку в свое время они поддерживали экстремистские группы в Южной, Центральной Америке и на Ближнем Востоке.

В свете таких примеров определение терроризма расширяется от представления его как «прямых актов насилия» до «политических действий, которые провоцируют или санкционируют насильственные формы поведения». Кроме того, исследователи отмечают, что выделенные Дж. Постом мотивы совершения террористических действий различными группами, совпадают, поэтому можно говорить о «комплексных мотивационных моделях поведения» (Langholtz, 2002).

В целом мнения исследователей совпадают относительно того, что реально существует множество различных психологических моделей террористического поведения и необходимы дальнейшие усилия по уточнению и оценке имеющихся знаний в отношении этих моделей. Тем не менее типология видов терроризма, предложенная Дж. Постом, может быть положена в основу классификации широкого спектра моделей терроризма.

Итак, террористические действия и их мотивы весьма многочисленны и разнообразны: а) связаны с разрушением социального и политического порядка (анархия); б) «санкционированы по воле Бога»; в) служат отмщением за притеснения; г) ориентированы на достижение экономических и финансовых целей; д) выражают защиты высших расовых или культурных ценностей и приоритетов; е) спонсируемы самим государством; ж) ориентированы на разрушение существующего политического и национального устройства государства (т. е. революционны и ориентированы на «освобождение»).

В 1988 г. исследование, проведенное в военных структурах США, обнаружило, что существует 109 официальных определений терроризма, используемых федеральным правительством США (Schmid et al., 1988, p. 5–6). Авторы исследования выявили, что во всех определениях существует комбинация порядка 22 критериев, приписываемых терроризму. Даже спустя годы известный исследователь проблемы В. Лакуер также выявил порядка сотни определений терроризма (Laquer, 1997, 1979, 1987, 1999). В отечественной литературе проблеме концептуальной дефиниции терроризма также уделялось определенное внимание (см., например: Соснин, Нестик, 2008).