С методологической точки зрения философские категории по отношению к психологическим понятиям выступают как категории метатеоретические. Психологическое понятие «саморазвитие» не является исключением, имея источником философскую категорию «саморазвитие». Этим объясняется тот факт, что основные психологические представления о саморазвитии, порожденные различными психологическими школами, восходят к идейно релевантным философским концепциям.

Обстоятельства и мотивы господствуют над человеком лишь в той мере, в какой он сам позволяет им это.

Гегель

Философским течением, в рамках которого появилось учение о саморазвитии, является диалектика. Как справедливо отмечает Е. Я. Режабек, «в диалектике идея саморазвития сложилась задолго до появления таких научных дисциплин, как термодинамика и кибернетика» [Режабек, 1984, с. 84]. В диалектике как теории развития саморазвитие рассматривается как качественно специфичный вид самодвижения.

Внимание философии к движению и самодвижению обозначилось еще во времена античности. Источником философских идей о самодвижении стали мифологические представления о тождественности материи движущейся и материи одушевленной. При этом одушевленными считались тела, способные не просто к движению, а к самодвижению. Для античного мышления было характерно нерасчлененное понимание первоматерии и движения, что предполагало трактовку первоначала (первоматерии) не как инертного вещества, а как активной стихии (см. подробнее: [Аршинская, 1987; Барановский, 1990]). Наиболее разработана идея самодвижения в трудах Гераклита, Демокрита, Платона, Аристотеля. Гераклит впервые в философии ввел понятие «самовозрастание». Все изменения в космосе, по учению Гераклита, обусловлены его внутренней жизнью (живым огнем), всё происходит через борьбу и по необходимости. Как бы подчеркивая всеобщность закона, Гераклит говорит, что даже психее (душе) присущ самовозрастающий логос. Демокрит утверждал сущностную вечность движения, которая обусловлена тем, что движение не имеет причины, а само является причиной всего, включая себя, осуществляясь в силу собственной необходимости. Платон, напротив, выявляя сущность нематериальных идей, полагал, что их неизменность и вечность свидетельствуют об их неподвижности. У Платона самодвижением характеризуется только мир чувственных вещей. В. Н. Барановский так описывает эволюцию понятия «самодвижение» в философии Платона: «В попытке рассмотреть объективное самодвижение Платон ищет точное понятие, которым можно было бы обозначить причину и сущность движения, причем это понятие должно быть близким по смыслу понятию “движение” В “Федре” оно мыслится как “движет самого себя”, в диалоге “Софист” обогащается содержанием идеи борьбы противоположностей, в “Политике” выделяется понятие “самопроизвольное”, и, наконец, в произведении “Законы” употребляется понятие “самодвижущееся” Важно отметить, что понятие “самодвижение” приобретает категориальное значение в качестве нового логического принципа» [Барановский, 1990, с. 14].

В дальнейшем сущность самодвижения становилась предметом рассмотрения в трудах Д. Бруно, Г. В. Лейбница, П. Гольбаха, И. Канта и др. Наибольшее значение категория самодвижения приобрела в философии Гегеля. Однако последний исследовал не самодвижение материи, а формы логического мышления, выдвинув идею саморазвития «абсолютного духа» (понятия), что послужило причиной упреков в идеалистичности и метафизичности его философских представлений о саморазвитии. Тем не менее разработанный Гегелем категориальный аппарат стал основой для последующих исследований саморазвития и саморазвивающихся систем. Содержание самодвижения Гегель раскрывал с помощью понятий спонтанности, имманентности, самостоятельности, использующихся и сегодня. Актуальным остается и принцип системности, последовательное применение которого в процессе анализа мышления привело Гегеля к предсказанию специфического системного свойства – саморазвития: «Представления о системности и саморазвитии неразрывно связаны в концепции Гегеля: истинное действительно только в форме системы, с другой стороны, только саморазвивающаяся система может быть истинной» [Аршинская, 1987, с. 9].