Выделением этих закономерностей «восхождение к конкретному», разумеется, не заканчивается.
В третьей, заключительной, главе ставится проблема культурно-исторической детерминации переживания, разработка которой должна, по нашему замыслу, перебросить один из мостов от общих закономерностей этого процесса, то есть от переживания вообще, переживания некоего абстрактного индивида, к переживанию конкретного человека, живущего среди людей в определенную историческую эпоху. В этой главе содержится гипотеза об опосредованности процесса переживания определенными структурами общественного сознания, а также подробный анализ конкретного случая переживания, выполненный на материале художественной литературы. Этот анализ призван не столько доказать гипотезу (для доказательства его явно недостаточно), сколько проиллюстрировать ее, а заодно и целый ряд положений предыдущих частей работы.
Автор считает своим долгом почтить словами благодарности светлую память А.Н. Леонтьева, под руководством которого начиналось это исследование; выразить искреннюю признательность профессору В.П. Зинченко, без участия и поддержки которого эта книга не могла бы увидеть свет; а также отметить Н.А. Алексеева, Л.М. Хайруллаеву и И.А. Питляр за их участие и помощь в работе.
Введение
Два понятия переживания
Предметом нашего анализа являются процессы, которые в обыденном языке удачно выражаются словом «переживание» (в том значении, в котором «пережить» – значит перенести какие-либо, обычно тягостные, события, преодолеть какое-нибудь тяжелое чувство или состояние, вытерпеть, выдержать и т. д.) и в то же время не нашли своего отражения в научном психологическом понятии переживания.
Когда мы обеспокоены тем, как небезразличный нам человек переживет постигшую его утрату, это тревога не о его способности чувствовать страдание, испытывать его (то есть не о способности переживать в традиционном психологическом смысле термина), а совсем о другом – о том, как ему удастся преодолеть страдание, выдержать испытание, выйти из кризиса и восстановить душевное равновесие, словом, психологически справиться с ситуацией. Речь идет о некотором активном, результативном внутреннем процессе, реально преобразующем психологическую ситуацию, о переживании-деятельности.
Достаточно взглянуть на традиционное психологическое понятие переживания, чтобы убедиться, что оно имеет мало общего с идеей переживания-деятельности. Это традиционное понятие задается через категорию психического явления. Всякое психическое явление характеризуется с внешней стороны своей отнесенностью к той или иной «модальности» (чувству, воле, представлению, памяти, мышлению и т. д.), а со стороны внутренней структуры, во-первых, наличием того, что Ф. Брентано назвал «имманентной предметностью» (Брентано, 1996)[24] и что в современной психологии именуется предметным содержанием психического явления (Рубинштейн, 1946), и, во-вторых, тем, что оно непосредственно испытывается субъектом, дано ему. Последний аспект психического явления и зафиксирован в понятии переживания. Таким образом, переживание в психологии понимается как непосредственная внутренняя субъективная данность психического явления в отличие от его содержания и «модальности». С этой точки зрения теоретически осмысленны, хотя и режут слух, такие изредка употребляемые выражения, как «мыслительное переживание», «зрительное переживание» и т. п. (Бехтерев, 1926; Ветров, 1972)[25].
Чтобы точнее уяснить смысл этого понятия, необходимо рассмотреть переживание в его отношении к сознанию. Оба структурных компонента психического явления – предметное содержание и переживание – как-то даны сознанию, но даны по-разному, в совершенно различных режимах наблюдения. При активных формах восприятия, мышления, памяти сознаваемое предметное содержание выступает как пассивный объект, на который направлена психическая деятельность. То есть предметное содержание дано нам в сознавании, которое является особым актом наблюдения, где Наблюдаемое предстает как объект, а Наблюдатель – как субъект этого акта. В случае же переживания эти отношения оборачиваются. Каждому из внутреннего опыта хорошо известен факт, что наши переживания протекают спонтанно, не требуя от нас специальных усилий, даны нам непосредственно, сами собой (ср.: декартово «воспринимаем сами собой»). Сказать о переживании, что оно «дано само собой», – значит подчеркнуть, что оно именно дано само, своей силой, а не берется усилием акта сознавания или рефлексии, иначе говоря, что Наблюдаемое здесь активно и является, следовательно, логическим субъектом, а Наблюдатель, наоборот, лишь испытывает, претерпевает воздействие данности, пассивен и поэтому выступает как логический объект.