В свое время Аристотель говорил, что предмет следует познавать до определенного предела. Это необходимо для того, чтобы сохранить его целостность.

Житейский опыт познания других людей, который есть у каждого человека, требует от психолога бережного отношения к нему во время его профессиональной работы, целенаправленного воздействия на другого человека. Это в полной мере относится и к опыту самого психолога. Осознание этого опыта, изменение к нему отношения, выделение его в виде особого предмета делают такое осознание ситуацией движения к предельным экзистенциальным смыслам, организующим и обосновывающим всю жизнь человека. Вопрос о мере, степени осознания становится, по сути дела, одним из самых актуальных.

В профессиональной практике психологов всегда обсуждается вопрос о содержании отношения к предмету, о возможности зафиксировать предмет, к которому следует проявить отношение (или можно это сделать), об искусстве проявления отношений.

В ситуации психологического консультирования общий предмет, который определяет взаимодействие психолога и другого человека, возникает на основе представленности в сознании психолога житейского знания как одного из вариантов конкретизации научного знания. Это позволяет ему сделать научная теория как содержание профессионального мышления. Используя ее понятия, психолог может трансформировать житейский опыт в теоретический, и наоборот, таким образом ввести в ситуацию консультирования новые критерии истины. Это те критерии, которые специфичны для научного знания. В чем его специфичность?

У научного знания, существующего как система понятий, есть два важных свойства, которые делают его относительно независимым от других видов знания. Недаром существует даже особый язык науки, который позволяет говорить о ней как об отдельной сфере человеческого сознания.

Специфическим свойством научного знания является то, что оно связано с особым видом активности человека – интеллектуальной деятельностью. Научное знание выступает результатом этого вида работы, в котором заключен многолетний труд людей или усилия одного человека. В мире давно существует разделение труда, и не все люди занимаются этим видом деятельности.

Одна из особенностей этого труда состоит в том, что человек, осуществляющий его, отождествляет ценность своей жизни и истины, им добываемой (в истории науки это бывало не раз). Есть еще один вид знания, для которого характерно то же самое – это религиозное знание; за него также люди отдают (или готовы отдать) жизнь.

Такая общность научного и духовного знания позволяет с высокой степенью эффективности использовать их для восстановления логики индивидуальной человеческой жизни.

Общность научного и духовного знания, необходимость духовной практики для психолога – это особая тема, которая возникает в консультировании при обсуждении с человеком его экзистенциальных проблем.

Сегодня авторитет науки в глазах многих людей, бесценность для жизни не являются столь значимыми. Для этого есть много причин. Одна из них состоит в том, что научные данные не гарантируют человеку рецептов его личного счастья.

Наука своим существованием утверждает неприходящую ценность истинного знания, которая измеряется жизнью человека, ставшего его обладателем.

Когда мы используем это знание, то включаем в свою жизнь другого человека (или людей). Идеи становятся формой интеллектуального донорства, которое восстанавливает, продлевает, преобразует психическую реальность человека, по отношению к которому это донорство осуществляется.

Кроме интеллектуального донорства существует эмоциональное, когда люди поддерживают друг друга своими чувствами, а ситуация общения напоминает ту, о которой Г. Иванов в одном из своих замечательных стихов сказал: «Поговори со мной о пустяках, о вечности со мной поговори…» Естественно, что кроме интеллектуального и эмоционального донорства есть еще и физическое, когда мы просто кормим другого человека или даем ему кровь.