Человек, испытывающий сильные чувства гнева, злости на зависимого близкого и руководимый этими чувствами в своём отношении к зависимому. Преследователь словно одолеваем непреодолимой потребностью наказать зависимого. Когда один из близких родственников зависимого склонен к такой позиции (повторюсь – В НАЧАЛЕ ВЫЗДОРОВЛЕНИЯ!), зависимый, как правило, гораздо быстрее решается на какие-то действия по выздоровлению (не факт, конечно – это всё-таки болезнь неизлечимая и непредсказуемая, но…) и даже не помышляет о том, чтобы бросать выздоровление и/или уходить из Центра (а на ранних сроках уходит он только «в употребление», причём чем раньше уйдёт, тем раньше и употребит) или сопротивляться лечению. Зависимый словно чувствует эту позицию на расстоянии.

Пример 1.1.

Мама молодого человека по имени Денис (все имена в историях изменены) имела достаточно твёрдую позицию относительно его болезни. С её слов это звучало примерно так: «Если он там у вас не будет стараться выздоравливать, консультантов слушать, задания их выполнять и всё такое – тогда отправлю его в монастырь, и всё». По правилам Центра, она общалась с Денисом только через меня или кого-либо из консультантов по телефону.

Когда же Денис справлялся у меня, что говорила о нём мама, реакция на вышеприведённое сообщение была весьма любопытной: он громко, шумно, многословно возмущался, но при этом как-то тут же быстрым шагом направлялся делать свои письменные задания, необходимые ему в Центре, но постоянно откладываемые до этого.

Тут, пожалуй, стоит сразу пояснить, что помимо всех описываемых ролей существует, вообще-то, здоровая позиция созависимого, известная как «жёсткая любовь», которую коротко можно описать следующей фразой: «любим тебя, но ненавидим твою болезнь». Позднее я остановлюсь на этой позиции подробнее.

И здесь мне представляется уместным поговорить о том, почему Денис так сильно и сразу верил в заявления своей мамы, ибо слова, приведённые выше, в принципе, вполне подходят под описание «здоровой жёсткой позиции». Весь вопрос, как обычно, в отношении. В данном случае Дениса к его маме и наоборот.

В их семье мама определённо играла роль лидера, активно подавлявшего и мужа, и сына. В период употребления Дениса был такой случай: однажды приятель позвонил Денису и позвал его прийти в гости, чтобы отдать ему какой-то диск с музыкой (сразу поясню, что в данном случае речь шла и в самом деле о некоем диске, а не о попытке обмануть маму). Денис зашёл в комнату к маме и, сообщив об этом, ушёл. Мама на тот момент занималась бухгалтерской деятельностью на дому. И вот, когда Денис уходит, она смотрит на телефонный номер приятеля, высветившийся на автоопределителе, установленном на её телефоне, который был подключен параллельно, определяет соответствующий номеру адрес с помощью некой компьютерной программы—справочника, просчитывает необходимое расстояние и время пути Дениса, и вот в момент, когда тот должен по её расчётам уйти от приятеля, она тут же быстро звонит приятелю с внезапным вопросом: «А Денис уже ушёл?»

Когда я впоследствии спросил её, можно ли я буду приводить этот пример в беседах или статьях, она с воодушевлением радостно согласилась, и единственный вопрос, который её волновал – чтобы я не перепутал название компьютерной программы-справочника. Увы, за давностью лет я уже и позабыл его, так что просьбу при всём желании выполнить не смог…

Попытки просчитать поведение зависимого, предугадав его замыслы, поймать его, помешать ему даже тогда, когда это касается его личных дел, никак не мешающих созависимому и с ним не связанных, как правило, отличают Преследователя и проявляются достаточно быстро в телефонном общении с консультантами по телефону, когда пациент находится в Центре. Такие родители обычно звонят сами на 2-й же или 3-й день пребывания пациента с вопросом: «Ну что? Ну как он там? Не рвётся домой? Нет? Ну, если что – сразу же звоните, я на связи, я позвоню, я приеду, я ему скажу, я ему покажу» и т. п. И такие звонки повторяются довольно часто, чуть не каждый день, при том что как раз пациенты-дети таких родителей, словно чувствуя на расстоянии напряжение родителей, обычно совершенно никуда не «рвутся» и вообще ведут себя наиболее разумно в сравнении с другими пациентами. Но Преследователь не может успокоиться, он словно в каком-то состоянии азарта, в ожидании подвоха, и через несколько дней, узнав в очередной раз, что с их ребёнком ничего удивительного, требующего их вмешательства не случилось, реагируют чем-то вроде: «Что, не рвётся, значит? Ага… Похоже, что-то задумал!..»