Понимание природы коммуникативных процессов и той их части, которая у человека предполагает использование знаков языка, неразрывно связано с общей функцией психики быть отражением действительности и регулятором поведения и деятельности. Эти процессы необходимы, так как для успешного поведения и деятельности людям необходимо не только иметь собственную психику, но и знать о содержании психики друг друга.

Для взаимного обмена содержаниями своей психики эти содержания связываются с разными определенными знаками, каковыми являются слова языка. Подавая определенный знак языка, человек сообщает другим о том своем психологическом содержании, которое с ним связано, а воспринимая такой знак, получает сведения о соответствующем психологическом состоянии пославшего его человека.

Но для использования средств словесно-знаковой коммуникации человеку необходимо иметь доступ к собственной психике, ее самое сделать предметом познания. Это и есть сознание как знание о собственной психике. Однако получение такого знания не может быть прямым и непосредственным. Оно должно требовать участия каких-то специфических психических процессов. На этот счет в истории философской мысли и в современной науке уже сложились некоторые определенные представления.

Серьезное заблуждение, которое нередко имеет место при обсуждении феноменов сознания, связано с двусмысленностью понятия «непосредственность» применительно к фактам сознания. Человек знает «непосредственно» о своей психике в том смысле, что это знание не является продуктом каких-либо умозаключений на основе косвенных признаков (о психике других людей мы знаем опосредованно на основе их поведенческих и речевых реакций). Но знание о собственной психике не является «непосредственным» в том смысле, что не опосредуется вообще никакими дополнительными к самой психике процессами и механизмами.

В истории философской и теоретической психологической мысли в качестве опосредствующих процессов сознания, приводящих к знанию о собственной психике, назывались рефлексия; внутренний опыт, в отличие от чувственного опыта; апперация, в отличие от перцепции; интенционная направленность субъекта на определенное предметное содержание. Наиболее прочно за этими процессами закрепилось понятие рефлексии.

По мере развития экспериментальной и клинической психологии сознание стало связываться с процессами вербализации внешних объектов и собственных внутренних состояний. В этом контексте бессознательные психические процессы рассматриваются как процессы невербализуемые, а сознательные – вербализуемые, находящие отражение в словесных отчетах субъекта (Дж. Уотсон, З. Фрейд, В. М. Бехтерев, А. Р. Лурия, Л. С. Выготский, С. Л. Рубинштейн, Б. М. Теплов, Э. А. Костанадов и др.). Как уже говорилось, пациенты с расщепленным мозгом не могут дать словесного отчета о сигналах, воспринимаемых их правым полушарием и вызывающих адекватные поведенческие реакции, из-за отсутствия передачи соответствующих впечатлений к их левому «речевому» полушарию. Однако ясно, что если какое-либо психическое содержание вербализируется, то оно обязательно должно быть отрефлексировано.

Понятие рефлексии является понятием философским и психологическим. Но в связи с развитием и успехами в изучении физиологии мозга и нервной системы стали предприниматься попытки «материализовать» это понятие, придать ему определенный физиологический смысл. Так, еще в XIX в. немецкий врач Г. Кцольбе, интересовавшийся философскими вопросами, полагал, что в нервной системе человека возникает обратное движение нервного тока к участкам мозга, возбужденным прямыми сенсорными воздействиями, и именно оно составляет механизм сознания. Кцольбе считал, что прямое движение нервного тока, вызванное воздействием объектов на органы чувств, представляет собой своего рода отображение внешнего мира. А когда в те же самые пункты нервной системы повторно приходит нервный ток из высших мозговых центров, то происходит соединение внешнего и нашего внутреннего и рождается то общее свойство или качество всех видов духовной деятельности, которое называют сознанием.