– Ну, если говорить о нравственных нормах… – начал было Савелий, но тут же оборвал себя: – А пятое убийство?

– Оно случилось в понедельник, пятого марта, на Аргуновской улице в телевизионном доме.

– В каком-каком? – переспросил Савелий. – В Телецентре? Так он ведь на Королева…

– В «телевизионном» доме, а не в Телецентре. Этот дом был построен лет сорок назад для работников телевидения, – пояснил Виталик, – оттуда и название такое прилепилось, хотя большинство нынешних жильцов не имеет к телевидению никакого отношения.

Убили тридцатичетырехлетнюю начальницу отдела персонала из гипермаркета «О-Шоп». Кровоподтеки на лице, разрывы заднего прохода и влагалища, задушена руками, из квартиры ничего не пропало. На сегодняшний день имеем пять убийств!

Для наглядности Виталик продемонстрировал растопыренную пятерню с косым белым шрамом (в десятилетнем возрасте упал в отцовском гараже и пропорол руку какой-то железкой, валявшейся на полу).

– И ты хочешь, чтобы я составил психологический портрет? – попробовал догадаться Савелий.

Брат отрицательно покачал головой, поскреб рукой колючую щетину на подбородке, поморщился и наполнил свою давно пустовавшую рюмку.

– Этих составителей портретов у нас хватает и без тебя, – сказал он. – Я не сказал тебе главного, приберег на десерт. Давай только выпьем сначала…

Савелий отсалютовал чашкой, в которой еще оставалось немного кофе. Виталик не стал настаивать, выпил, закусил половинкой бутерброда, погладил себя по намечающемуся животу (хорошо, мол, пошло) и продолжил:

– Все пятеро не были знакомы друг с другом. Во всяком случае, нам не удалось установить ни фактов знакомства, ни каких-либо иных точек пересечения. А уж мы старались, поверь, землю носом рыли, но так ничего и не нашли.

Кадровик из гипермаркета, бухгалтер из небольшой строительной фирмы, преподаватель английского языка из строительного университета, методист детского сада, заместитель заведующего отделением сбербанка. Возраст, круг общения и школы разные.

Коренная останкинская жительница только одна – Борчазова из «телевизионного» дома на Аргуновской. Все остальные поселились в Останкино уже во взрослом возрасте – кто к мужу переехал, кто после развода разъехался, одна квартиру с родителями разменяла, одна купила квартиру с мужем…

– А может, они посещали одного и того же психоаналитика или психолога? – предположил Савелий.

– Насчет психологов нам ничего узнать не удалось, не было информации, что хотя бы кто-то из них ходил к психологам, но парикмахеры с косметологами у них точно были разными.

Но ты не перебивай, ты слушай… Есть один общий момент. Все пятеро в день своего убийства заболели, не пошли на работу и вызвали на дом врача из поликлиники. Но ни одна из них врача не дождалась… Врачи приходили уже после, им не открывали, они звонили к соседям, отмечались, что были, мол, в такое-то время…

– Я, конечно, очень далек от всей этой вашей розыскной деятельности, но мне кажется, что это обстоятельство сильно сужает круг подозреваемых и облегчает вашу работу. В чем тут закавыка?

– А закавыка в том, что вызывали из двух соседних поликлиник! – сверкнул глазами Виталик. – Дома на Первой Останкинской, Кондратюка и Аргуновской относятся к пятьдесят пятой поликлинике, а дома на Большой Марьинской и Калибровской – к восемьдесят шестой. И как мы ни старались, нам так и не удалось найти какую-то связь, какого-то человечка, который бывает в обеих поликлиниках и имеет доступ к журналам вызовов.

Следствие, можно сказать, зашло в тупик. Кончик, за который надо тянуть, чтобы распутать весь клубок, у нас есть, только он больно скользкий, не ухватишь. Тут я и подумал – а братан-то мой врач, да голова у него светлая, незамутненная нашей оперативно-розыскной деятельностью. Может, думаю, пораскинет Савелий мозгами своими умными, подскажет. Ты же всегда хорошо соображал, в шахматы меня всегда обыгрывал…