Но задача была сейчас одна. Заговорить зубы Птенчику и как-то помириться.

Наоки не выдержала. Опустила голову и горько ухмыльнулась, поддаваясь эмоциям.

— Я уезжаю домой, —сказала японка как есть.

Дерек окаменел.

Его лицо медленно вытянулось от удивления. В глазах отразилось непонимание.

— Что ты только что?..

— Я уезжаю в Японию. Домой, — гневно сказала девушка и подняла глаза. Но тут уже застыла.

Повисла гробовая тишина.

Они просто уставились друг другу в глаза.

Эмоции дрожали и скреблись в самой глубине.

Беспощадно сокрушали душу, заставляя сердце стучать, словно обезумевшее.

Наоки опустила взгляд, не выдержав, и сжала кулаки, чтобы суметь проконтролировать мимику и голос еще хотя бы чуть-чуть.

Она на внезапно обмякших ногах обошла неподвижное тело парня.

Скривила лицо от осознания того, что произошло.

Из глаз покатились жгучие слезы.

Девушка сделала бесшумный вдох ртом, чтоб суметь сказать еще одно слово, преодолевая странную боль.

Последнее…

— Сайонара, — выдохнула она в тишине, а после как ошпаренная сорвалась с места. (сайонара - прощай)

Дерек обернулся, только когда уже не стало слышно ничего. До сих пор не веря в то, что Птенчик сказала это серьезно.

Но ноги словно одеревенели. Мышцы лица окаменели. Сердце словно сошло с ума.

Простояв так еще некоторое время, он поплелся вниз.

Наоки в аудитории уже не было.

Парень, в прострации просидев одну пару, понял, что не хочет тут больше находиться. А в общаге и подавно.

Надо немного развеяться.

Покататься.

Сесть в птенчика и подумать. Подумать над всем.

К такому он готов не был.

Совсем.

14. 14. Авария

Уже часа в три Наоки, как штык, стояла возле торгового центра «Золотая лихорадка». С собой взяла только маленькую сумку, перекинув ее через плечо. В ней лежали документы и ножи. А еще во внутреннем кармане - фотография.

Перед уходом она думала, брать ее или нет. Но на ней были Дерек и она. Саико, который занюхивал ее макушку. Наверное, единственное приятное воспоминание о пребывании девушки здесь. Пускай таким и останется. Даже если с привкусом горечи.

Наоки, накинув капюшон толстовки на голову, тихо шла и смотрела на зеркала машин. Искала ту самую с белой лентой. И примерно через пятнадцать минут она подъехала, встав немного поодаль от здания.

Японка глубоко вздохнула и направилась к ней. Стекла были тонированными, поэтому разглядеть, что внутри, не удавалось. Но она была полна решимости. Открыла переднюю дверь и села в машину.

— Наоки-сан, рад, что вы раньше запланированного, — сухо сказал японец, что сидел за рулем.

Девушка ломано улыбнулась. Второй, что сидел сзади - более здоровый и бандитской наружности - молчал.

— Да, — ответила Наоки и нахмурилась.

Застегнула ремень безопасности, и они тронулись с места. Сердце в груди тяжело забилось. Ведь пути назад больше нет.

Сэридзава молча уставилась в окно. Грудную клетку все больше сдавливало с каждым преодоленным километром. С каждым новым поворотом и петлей.

Казалось бы, она наконец возвращается домой!

Наконец увидится с дедом Акирой. Со старшим братом Сэдэо. Отцом и братом Татсуо.

А после сходит на могилу мамы, чтобы отнести цветы.

Только вот сосущее чувство внутри вызывало сплошную тоску и ноющую боль…

Потому что при всем при этом она теряет. Теряет кое-что, как оказалось, важное. Значимое. Как бы это глупо ни звучало - незаменимое.

Ведь они знакомы так недолго. Это пшик на дистанции в жизнь. Ничто. Секунда времени.

Но.

Такая яркая! Такая примечательная! Такая незабываемая!

Саико…

Дерек.

Она его больше не встретит. Не почувствует его приятный запах. Не услышит его голос. Не увидит его красивых голубых глаз и самодовольной обаятельной улыбки. Не ощутит его наглых, но таких до безумия приятных прикосновений.