– Лукас, – Гана одернула меня за рукав, – вы в порядке?

– Да. Простите. Никак не могу придти в себя после погружения.

– Может, вам отдохнуть? Мы скоро прибудем.

– Предпочту последовать вашему совету.

– Еще увидимся. – Она заботливо улыбнулась и отправилась строить глазки тощему усачу, что задумчиво жевал листик салата, уставившись на капитана Мустафу.

Оказавшись в своей каюте, я задумчиво смотрел на рассыпанные в мониторе звезды. Меня терзало смутное чувство, смесь невнятной тревоги, возбуждения, томительного ожидания. Я не привык испытывать подобное, не привык задавать себе много вопросов, зная, что ответы приносят лишь разочарование. Но мне почему-то упрямо не верилось, что Кларк Линд в теле молодого ученого несется сквозь космическое пространство навстречу маленькой розовой планете, где под диктовку хищных голосов будет переписана история человечества.

Там был совершенно другой воздух. Глотнув его в первый раз, я неожиданно вспомнил, как в детстве ходил с родителями в поход. Высокие сосны, холод росы, нити тумана – забытый вкус свежести и чистоты. Я стиснул зубы, спускаясь с трапа. Никаких сантиментов, как говорил Отари, никаких сантиментов. Откуда-то звучал дурацкий марш. Прибывшие с Земли, пересаживались в аэробас. Многие радостно улыбались. Площадка космодрома простиралась на многие километры. Лишь матово-розовое небо, усеянное грядками перистых облаков, давало понять, мы на Пси. Ну и воздух, конечно.

Аэробас взмыл вверх и неспешно поплыл к Хордитауну. Под нами проносились рыжие скалы, покрытые бордовым мхом карликовые леса и грязно-фиолетовые болота. Колонизация Пси проходила сложно. Непроходимые топи, булькающие гейзеры, заливные луга занимали девяносто процентов территории планеты. Эту бесконечную трясину называли заболоченным океаном. Океаном бездонным, на глубине трех километров грязевые массы плавно переходили в раскаленную магму. Место по большому счету жуткое и негостеприимное. Даже в карликовых лесах тяжелая техника вязла в кашистой почве, а затем тонула. Строить можно было только вблизи горных хребтов, опутавших Пси тонкой проволокой, словно каркас папье-маше. Но и это было непросто. На всей планете было обнаружено лишь одно-единственное плато, пригодное для возведения Хордитауна и космодрома. Однако стоит заметить, что по космическим меркам Пси была планетой крохотной, в семь раз меньше Земли.

С высоты полета Хордитаун напоминал мишень для стрельбы. В ее самом центре возвышался гигантский монумент Хоакина Хорди. Стоя в халате, он приветственно разводил руки. Босые ноги, видимо, говорили о бескорыстии великого ученого. Вокруг него упорядоченно выстроились встречающие, они махали руками и бросали вверх шапки. Поблизости с главной площадью располагались административные двухэтажные здания, научный центр, столовая. Следующие три круга были заняты жилыми строениями, далее – склады, гаражи цеха и другие промышленные объекты. Аэробас приземлился напротив мраморного монумента Хорди.

– Ух ты! – воскликнула Гана Лань. Она сидела рядом и вертелась на пятой точке, словно ребенок. – Сейчас встречать будут!

Мы несколько торопливо вывались на площадь, но Капитан Мустафа в праздничном шлеме, размахивая руками, выстроил нас в каре. Навстречу ему, торжественно маршируя в серебристых шароварах, выдвинулся Оскар Хименес. Его голова была утыкана светлыми тугими косичками, а на бежевой водолазке красовался блестящий медальон в виде улитки. На фоне колонистов в парадной форме голубого цвета выглядел он более чем странно.

– Приветствую вас! – Хименес вознес руки к небу и закинул голову, продемонстрировав густую золотистую щетину. – Добро пожаловать в Хордитаун, где сыны человечества обрели новый дом. Где отворяются врата истины, и зиждется новый порядок!