– Даже твоя подружка? – Спросила малявка с подозрительным прищуром.

– Даже она. Я умею хранить секреты, что бы кто на этот счёт ни думал. – Мне даже проговориться будет сложно, в ускорении-то. – Лина, можно вопрос?

– Можно.

– Сколько времени у тебя занимает смена внешности? Я планирую начать освоение биокинеза, но информации от практиков катастрофически мало… По крайней мере, до этого момента было мало. – Исправился я, понимая, что с «полным доступом» мне недостаток сведений не светит. Скорее уж опасный переизбыток, от которого у меня к утру следующего дня начнут истекать кровью глаза.

– Я очень много практиковалась именно в изменении внешности, так что… пару минут? – Не очень уверенно ответила Лина, чуть насупившись. – Когда-то я даже бровь поправить могла не меньше, чем за пару-тройку часов. И это спустя год тренировок!

– Тебе тогда было одиннадцать. – Заявила Марина, прикрыв губы ладошкой.

– Между прочим, с возрастом псионы «грубеют», и некоторые манипуляции даются им куда сложнее! – В свою очередь возмутилась Лина. – Потому рано пробудившихся псионов и считают самыми перспективными независимо от того, какой уровень они демонстрируют изначально. Думаешь, просто так мы снабжаем академию особыми грантами?..

В яблочко! Теперь мне оставалось только внимательно слушать, кивать и иногда вставлять реплики, оживляющие разговор и направляющие его в нужную сторону. Ну и пытаться понять, с какими людьми меня свела судьба, и каким человеком окажется сын императора, уже направляющийся сюда. Я отчётливо ощущал его – не такого уж и сильного псиона с развитым разумом, пышущего целеустремлённостью и холодной решимостью. На фоне девушек он казался совсем уж злым ледяным булыжником, но станет ли это для меня проблемой?

Если как человек он неплох, то – нет, не станет. О том, что будет в ином случае я пока даже думать не хочу, ибо это породит столько проблем, сколько мне не надо ни в жизнь. Остаётся уповать на то, что император смог передать сыну хотя бы половину своих положительных качеств вместе с зачатками характера. Потому что с дочерью у него явно что-то не получилось. Она даже с подругой спорила так, что стены сотрясались, а моя тонкая душевная организация выла в сторонке от необходимости всё это слушать и даже более того – вникать!

Но если я хочу занять то место, которое мне предложил Его Величество, то нужно терпеть… и думать, как лучше всего сделать из Лины человека.

Я сделал глоток сока, и в ту же секунду ведущие в обеденный зал двери распахнулись.

Ну, здравствуйте, Ваше Высочество цесаревич Владимир Романов…

Его Высочество предпочитал типично-дворянским одеяниям нечто в стиле аскетичной офицерской униформы, лишённой украшений и хоть каких-то знаков различия: фрак поверх рубахи, свободные брюки, с которыми и на бал, и на охоту верхом. Ну и сапоги с относительно высоким голенищем, куда ж без них? Венчала образ рапира с чернением на гарде и простеньким узором на ножнах, по слухам – излюбленное оружие «болеющего» фехтованием цесаревича. Но если по одежде и оружию нельзя было сказать, то кто перед тобой, то стоило взглянуть на внешность… Черты лица были почти точь-в-точь как у его отца, а короткие волосы с оттенком ржавчины одним своим видом заставляли вспоминать Лину. Ну а если добавить суровый, направленный прямо на меня взгляд и характерные эмоции…

Ну вашу-то налево, я что, так похож на охотника за юбками?!

Впрочем, негодование на моём лице не проявилось: я слишком хорошо себя контролировал. Вместо этого я помахал вошедшему рукой и пригласительно кивнул на отодвинутый силами телекинеза стул. Я почти инстинктивно ощущал, что чёткое следование этикету сейчас только убедит защитника младших сестёр в моём намерении подкатывать шары, так что вариантов особо и не было. Да и нужно было поддерживать образ «наглого самоуверенного дурака», сложившийся в глазах девочки, которую следовало выковырять из панциря.