Дорожки закончились. Парк перешел в запущенный лес, где летом так хорошо было гулять со Светкой. Не сбавляя скорости. Андрей все бежал и бежал. Цеплялся одеждой за ветки, падал на скользких спусках, впивался пальцами в раскисшую глину. Лишь бы скрыться от воющих голосов.

Под старым дубом Андрей споткнулся о морщинистый корень и рухнул на багровые листья. Желудок взбунтовался, и его стошнило горькой вонючей желчью. Сплевывая желтую слюну, он вдруг услышал тишину. Голоса ушли, оставив в одиночестве. Медленно, как сомнамбула, Андрей сел. Привалился спиной к бугристому стволу. Вытащил мятую пачку и закурил.

Только к вечеру, когда закончились сигареты, а сам окончательно замерз, Андрей решился вернуться в город. Грязный, с безумным взглядом, мусором, застрявшим в волосах, расцарапанным лицом, вздрагивая от каждого шороха, пробирался по темным улицам. Голоса не возвращались, но их смутная тень заставляет дрожать колени. Не решившись зайти домой, он пошел в то единственное место, где была смутная надежда на помощь.

– Господи!

Хельга зажала рот ладонями.

– Что с тобой?

Она сама сорвала с неожиданного гостя одежду в заскорузлой корке грязи. Затолкала под душ, открутив кран почти до кипятка. Стоя под обжигающими струями, Андрей, наконец, начинает приходить в себя.

Чистый, накормленный, в махровом женском халате на голое тело, Андрей сидел на маленькой кухне среди вечного бардака и пил мутный, пахнущий травами чай. Хельга примостилась напротив, смотря с тревогой и удивлением. Она явно не ожидала такой выходки от правильного до зевоты друга.

– Рассказывай, что за безобразие ты учудил?

– Хель, мне кажется, я спятил…

– Ничего нового, дорогой. Все мы не в своем уме. Белые кролики тебе не мерещатся?

– Ты не понимаешь! Это кошмар! Я все время их слышу! Как голову сунул в улей. Я думать не могу! Как дебил, только ногами дрыгаю. Не могу!

Хельга с размаху закатила Андрею пощечину.

– Тряпка! Прекрати истерику. Визжишь как резаная свинья.

Посчитав, что одной оплеухи будет мало, она плеснула прямо в лицо чаем из кружки. Пока Андрей, опешивший от неожиданности, беззвучно шлепал губами, швырнула в него полотенце.

– Вытрись. Успокойся и рассказывай по порядку.

Медленно, запинаясь и внезапно начав заикаться, Андрей рассказывал все с самого начала. Закончив историю, уткнулся в кружку с остывшим чаем. Хельга, не сказав ничего, вышла из кухни.

«Сейчас дурку вызовет», – пронеслось в голове Андрея. Мысль несла облегчение и спокойствие.

Нет, Хельга вернулась почти сразу с бутылочкой из темного стекла в руке. Набрала из-под крана воды, накапала туда из пузырька, считая вслух капли. Ровно тридцать.

– Пей. Сейчас пойдешь и ляжешь спать, в дальней комнате. Закройся на щеколду, чтобы никто не мешал. Утром поговорим.

Свернувшись калачиком на узком диване Андрей мгновенно заснул.

Утром вчерашние события казались бредом, и разговор с Хельгой не клеился. Андрей стыдился, сам не зная чего, и уходил от ответов. Но не так-то просто было вырваться из рук маленькой женщины. Она упорно мучала вопросами, заставила выучить несколько дыхательных упражнений, а в конце вручила длинный ключ на веревочке.

– Помнишь, летом выбирались на дачу? Она сейчас пустая. Если почувствуешь то же самое – езжай туда. Хоть на попутке, хоть пешком, но доберись. Заляг на дно. По дороге позвони мне. Понятно?

Андрей благодарно кивнул и постарался быстрее уйти.

Следующие несколько дней он ходил, как пришибленный, но кошмар больше не возвращался. Ключ, вначале полежав на тумбочке в прихожей, перекочевал в ящик стола и потерялся под ворохом бумаг. Жизнь пришла в норму. Андрей сам себя убедил, что в тот день отравился и просто бредил.