– Корошо, корошо!.. Ещё, вот так!..

Второй брезгливо поморщился:

– Ганс, неужели тебе нравятся эти животные? – и он презрительно сплюнул. – Их нужно расстреливать, а не кормить! Это же варвары!

– Так их завтра и отправят в Дахау, там они все будут уничтожены! – равнодушно ответил фотограф, не отрываясь от своего занятия.

У проволочного ограждения собралась группа немецких солдат, они с любопытством наблюдали за этим голодным сражением русских. Хоть какое-то развлечение! Слышались подбадривающие возгласы и смех.

Ночью было прохладно, потому, прижавшись друг к другу, Иван и Ахмед спали урывками. О побеге сейчас нечего и думать: они едва стояли на ногах. Даже если бы им и удалось оказаться за колючей проволокой, далеко они не ушли бы – сил совсем не было, да и овчарки их быстро бы догнали. Надо ждать подходящего случая и возможности, да и с людьми осторожно знакомиться – лучше устроить массовый побег! Хоть у кого-то был бы шанс вырваться на свободу!

Через два дня прибыла новая партия пленных, и на следующее утро всех, действительно, погнали на вокзал. Значит, в самом деле, их отправляли в Дахау…

Концлагерь Дахау действительно был фабрикой смерти. Крематорий лагеря работал без выходных и круглосуточно. Бессменно работала и расстрельная команда. Каждый день в лагерь прибывала новая команда пленных. Это был конвейер смерти. Джабраилов чувствовал, как он неумолимо приближается к тому моменту, когда и его погонят в крематорий. Просто так ждать смерти Ахмед не мог, и он выбирал момент совершить побег. Лучше уж рискнуть, нежели вот так безропотно и бессмысленно сгореть в печи.

Но в начале августа Джабраилова в числе армян, азербайджанцев, грузин, осетин, дагестанцев и других уроженцев Кавказа отправили во Францию в пересыльный лагерь в городке Родез. Там немецкое командование формировало кавказские легионы. Многие втайне надеялись использовать эту возможность для побега и выжить. Джабраилову удалось убедить лагерную администрацию в том, что он азербайджанец, хотя внешне он более походил на славянина, нежели на кавказца. Кто-то из пленных подтвердил, что это правда. К этому времени его товарищ красноармеец Самойлов умер, эта же участь ждала и Ахмеда, потому он и решил действовать.

Всех кавказцев перевели в отдельный блок и через несколько дней отправили во Францию. Само перемещение в этот блок давало шанс выжить. «Это моя путёвка на свободу!» – решил Джабраилов.

С первого дня в лагере в Родезе Ахмед начал готовиться к побегу. Одному это совершить было трудно, и он осторожно стал подбирать себе напарников. Учитывая его славянскую внешность, на контакт с ним шли неохотно и относились к нему с подозрением.

Здесь он с удивлением обнаружил, что многие прибыли сюда с искренним желанием воевать против Советов и коммунистов. Это заставило его быть ещё более осторожным.

Тем не менее, уже через месяц нахождения в лагере он сблизился с Али Мамедовым и братьями Георгадзе, Рустамом и Гиви. Осторожно прощупывая один одного, они, наконец, убедились и поняли, что могут доверять друг другу.

Однажды вечером, лёжа на нарах в бараке, Мамедов сообщил, что у него появился знакомый, который ищет сообщников для побега.

– А ты уверен, что можешь ему доверять? – спросил у Али Джабраилов.

Али задумался, а потом уверенно проговорил:

– Думаю, да, он сам уже несколько раз со мной об этом разговаривал, он и сам боится предательства!

– Вот именно, он сам к тебе подошёл! – возразил Гиви.

– Но кому-то здесь можно верить!? – эмоционально возразил Мамедов.

– Пока ты можешь верить только нам! – спокойно ответил Рустам.