Да и безграмотность его была все-таки не совсем полной. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, в него влюбилась дочь местного священника. Джон воспользовался ее любовью и не отвечал ей взаимностью до тех пор, пока девушка не научила его не только считать, но и воспроизводить на бумаге все четыре главных арифметических действия. Собственно говоря, это и было залогом его буржуазного роста!

Саму девушку, правда, потом пришлось отдать в монастырь, потому что для замужества она уже не годилась. Ну не жениться же было на ней Джону! Отец-то ее больше читал книжки, чем собирал церковную десятину и продавал индульгенции. Нет, Шакспер-старший не зря научился считать: все возможные перспективы со своей учительницей по арифметике он тщательно просчитал. А что касается ее девственности, то что поделаешь: с его стороны было бы свинством недобросовестно выполнить свои обязательства! Теперь же они были в полном расчете. Долг платежом красен!

Так что отец Уильяма, хотя толком так и не научился читать и писать, умел считать во всех смыслах этого слова. И используя это умение, он считал, что полдня для учебы – вполне достаточно, нужно и поработать его старшему сыну. Не нанимать же лишнего человека! А если из-за дармовой школы начислять зарплату постороннему лицу, то что ж за выгода в бесплатном образовании? Короче говоря, свободного времени для страданий, свойственных переходному возрасту, у Шакспера-младшего почти не оставалось. Уильям научился ждать, не рассуждая, и думать, не страдая. Главное, что у него теперь была цель и возможность ее достигнуть. Ради этого стоило жить. И ничто не могло сбить его с пути.

Звонок Мигеля совсем сбил Александра с толку. Что он имел в виду? Какой-то он все-таки ненормальный: сперва уехал, не простившись, и даже не позвонил. Теперь звонит, и ни здравствуй, ни извини: давай прекращай свои исследования – и все тут! Нет, он просто псих. Александр свернул с третьего кольца на Ленинградское шоссе. Он решил про ехать через «Войковскую», чтобы не толкаться в вечной пробке.

Когда жена в очередной раз уехала к теще, Александр этого поначалу даже не заметил. Она и раньше с сыном подолгу жила у матери на другом конце Москвы, чтобы не мешать ему работать. Всерьез Александр осознал отсутствие жены только тогда, когда родители окончательно покинули свою старую университетскую квартиру. Теперь она не казалась им достаточно просторной, да и вообще, зачем жить в городе и дышать невесть чем, если можно построить себе особняк в лесу? Дмитрий Николаевич и Наталья Григорьевна так и сделали.

Сначала купили что-то в Испании, но туда больше четырех-пяти раз в год не съездишь – в Москве же дела не бросишь. Вот и построили себе трехэтажный домик в ближнем Подмосковье, ну и попутно еще четыре комнаты с холлом и террасой в Москве купили, но это так, защититься от инфляции и вложить деньги. Откуда деньги, Александр у отца никогда не спрашивал – зачем грубить или нарываться на грубость?

Так или иначе, Александр как-то раз проснулся, и – ау! – нет никого: ни жены, ни сына, ни родителей. (Ну и тещи тоже нет, но это ладно.) Одни только тома Шекспира вокруг разбросаны. И именно последнее в тот момент поразило его сильнее всего. Неужели он дошел до того, что перед сном не навел идеального порядка?

До тещиного дома на Большой Академической Александр доехал довольно быстро. Была уже половина десятого, все москвичи дружно отправились на работу, и поэтому основной поток машин стоял в сторону центра, а он, по счастью, двигался в сторону области. Хоть и расстояние от Академической до Большой Академической не так уж велико, но Александр всегда преодолевал этот путь с большим трудом, даже если на дорогах было пусто!