Внезапно Катю разобрал смех. Она от души хохотала, вытирая рукавом слезы. Она, захлебываясь от смеха, рассказывала им:

– Перед поездкой на БАМ мы мужем по совету «знающих людей» залечили зубы, в чемодан Максима накупили лекарств и шприцов, так как « всезнайки» сказали, что там, куда мы собираемся ехать, глухая тайга без больниц, аптек и магазинов.

Друзья стали похохатывать.

– Еще я, как любящая жена, набила чемодан рыбными консервами и готовыми полуфабрикатами супчиков.

– А что они нам очень помогли поначалу. Деньги у многих быстро кончились, до зарплаты далеко, – сквозь смех пробормотал Максим. – А еще я взял с собой все необходимое для рыбалки и охоты, – повысил он голос, – А это еще один огромный чемодан. И таскал все это из одного поезда в другой. Хорошо, хоть вы иногда помогали.

– То-то я думал, когда нес этот чемодан: у тебя там кирпичи что ли?! – лицо Клочкова скривилось от смеха.

Теперь уже хохотали всей гурьбой, стоя посреди торгового зала.

На комсомольцев стала косо поглядывать заведующая магазином. Они мало-помалу успокоились, рассеялись по магазину и принялись выбирать товар для покупки. Оказывается, в таежном поселке есть чудесная рабочая столовая, пять прекрасных магазинов и все необходимые учреждения, которые не уступали по оснащенности и кадрам самым лучшим городским учреждениям на западе страны.

Назад возвращались по накатанной снежной дорожке. Парни по очереди катили санки, доверху наполненные продуктами. Все улыбались, подтрунивали друг над другом. Но никто не обижался. Чувствовалось единение душ и желание жить интересной и насыщенной жизнью.

Никто из друзей не высказывался о желании быстро обогатиться и покинуть эти суровые края. Всем нравилось жить и работать на комсомольской стройке, любоваться природой. Катю это радовало. Она опасалась увидеть среди комсомольцев рвачей или карьеристов.

Нашлись, конечно, через некоторое время и такие комсомольцы, кто дрогнул перед трудностями, перед суровой природой. Но их было мало. Лишь один из Грозненского отряда покинул Могот, посчитав, что не за такими заработками он ехал на Север. И еще Таня вернулась в Грозный из-за тяжелой болезни родителей. Ее провожали со стройки с сожалением. Хорошая была девушка. Остальной состав отряда долгие годы работал и сохранял дружеские отношения на зависть посланцам из других республик, краев и областей.

Жизнь била ключом. Каждый день в поселок приезжал кто-нибудь из начальства, собирались собрания, много говорили и ко многому призывали. Комсомольцы жаловались, требовали и критиковали. Вера, бывшая попутчица Кати в дороге вслед за мужьями, на каждом собрании требовала перевести их с мужем в Беркакит, ссылаясь на свою и его высшую квалификации, которые они не могли применить в маленьком поселке. И ведь добилась своего.

Однажды приехал начальник Беркакитской дистанции пути Гоман Евгений Станиславович. Он прибыл на комсомольско-молодежную стройку одним поездом вместе с молодежью. В тот день он собрал актив всех отрядов в подвале общежития, где жили все отряды. Кроме актива в подвале были все, кто оказался в это время рядом. И Катя в том числе. Решались многие организационные вопросы.

В конце собрания Гоман сказал:

– Теперь о главном. После собрания, товарищи комсомольцы, соберите всех своих ребят и объявите им, чтобы срочно написали заявления на квартиры семейным и на детсады всем, кто намерен привезти своих детей на БАМ. Я пробуду здесь еще часа два.

Катя стояла возле маленького подвального окна и писала очередное письмо своим детям, которые остались на Кавказе с ее матерью. Она тут же бросила это занятие и стала строчить заявления за себя, Дворницких и Клочковых, с кем была особенно дружна.