Водитель улыбчиво кивает, медленно выезжая на дорогу.

В салоне прижимаю рюкзак к груди, чувствуя пустоту, из меня словно вытянули все жизненные силы. Дурацкий Шелест! Зачем он меня сюда притащил? Ещё и командует, закусываю губу, ещё и уезжает… гад, настоящий гад. Хотя, ну какое мне дело? Пусть валит, куда хочет, не больно и нужен. Тем более у него есть девка, а хорошо устроился. Стоп! А как он устроился? Он ко мне не лез, это я тут из трусов уже выпрыгиваю от счастья, когда он рядом, а ему и пофиг. Маменькин сынок. Всё, закрыли тему. Закрыли.

Смотрю в окно, стараясь отвлечься, мелькающие деревья рябят в глазах, слишком много веточек. Май, кажется, будет тёплым. Судя по тому, как резко подскочила температура на термометре, еще чуть-чуть и можно гонять в футболке. Прикрываюсь глаза, задаваясь вопросом: и вот куда я еду? Домой? А смысл? На работу… не моя смена. В этом месяце этот гадкий Алексей набрал себе кучу смен, а меня, походу, оставили за бортом. Хорошо, что Шелест привёз деньги, иначе я почти на мели, не считая накоплений. Стоп! Деньги, неужели, он же…

Эмма мне не показалась той, кто будет доплачивать, даже если упустила что-то изначально. Или будет? Хотя какая мне разница, честно, пофиг, совесть моя от этого не дрогнет.

С момента, когда я послала Шелеста, прошло четыре дня. Поначалу мне было плевать на то, что он так резко исчез из моей жизни, как и появился. Потом я ловила себя на мыслях, что вечно о нём думаю, а сегодня… сегодня у меня началась какая-то бешеная ломка. Мне хотелось с ним увидеться, просто поболтать ни о чём. Меня тянуло к нему со страшной силой. Заправив футболку в джинсовую юбку, завязала волосы в высокий хвост и, засунув руки в рукава ветровки, вышла на улицу. Во дворе бегают дети, орут как ненормальные, а я перепрыгиваю через грязь и лужи, появившиеся здесь после дождя. Час, и я на работе, за стойкой, в этой обтягивающей чуть ли не внутренности белой рубашке и длинном, почти в пол, фартуке, прикрывающем легинсы в обтягон. Потуже затягиваю хвост, вытаскивая из бара бутылку мартини. Ночка обещает быть весёлой, ещё только восемь, а народу уже кишит. Пятница. Все валом идут тусить. Наливаю мартини в этот плоский бокал и, кинув туда оливку, подаю смазливой девчонке, то и дело крутящейся на стуле. Она смотрит на меня с раздражением. Стискиваю зубы, подавая трубочку. Никогда не понимала, как некоторые могут потягивать алкоголь с довольным видом, ещё и через трубочку.

Улыбаюсь заученной, можно сказать, вышколенной улыбкой, наш администратор в этом постаралась, и отвлекаюсь на свои дела.