– Как ее зовут? – бегло спросил он двух подружек. Светленькая (она, по-видимому, была старше остальных) ответила, что девочку зовут София. Григорий усмехнулся. – Ну, имени своего она не заслужила. До мудрой ей очень далеко.

Девочки не поняли его слов, но обе насилу улыбнулись и хихикнули. Искусственное дыхание не помогло привести Соню в чувства, и пришлось вызывать скорую. К этому времени на набережную уже прибежали запыхавшиеся охранники. Один из них резко отпихнул Гришу в сторону и наклонился над девочкой.

– Она не дышит, черт возьми, что ты сделал?! – закричал он на Фридмана. Тот лишь презрительно окинул его взглядом и надел рубашку. Андрей помог ему застегнуть пуговицы – заледеневшие пальцы Гриши не слушались.

– Он спас ее! – вдруг воскликнула девочка помладше.

Минуты через две подоспела скорая помощь, все время дежурившая у входа в парк. Девочку положили на носилки и поместили в машину реанимации. У берега уже собралась целая толпа зевак. Многие отвлеклись от концерта, посчитав событие на реке более интересным и увлекательным. Все они сверлили глазами мокрого Фридмана и перешептывались. Ребята пониже вставали на цыпочки и вытягивались, как сурикаты, чтобы только хорошенько рассмотреть, что же происходит на берегу.

– Я больше никогда, никогда не буду пить! – прошептала светловолосая девочка своей подруге. Та кивнула и смахнула слезку с пухлой щеки.

Концерт закончился, толпа рассосалась, и они вчетвером подошли к сцене, чтобы захватить Мари и Рому и уже вместе поехать домой. Ощутив землю под ногами, Маша первым делом уставилась на промокшего до нитки Григория. Рубашка его собрала с тела всю влагу, и теперь малейший ветерок заставлял его лихорадочно трястись. Они с Мари встретились взглядом, и ее тут же, словно молния, поразили спокойствие и какая-то неведомая сила его глаз. Они смотрели на нее так бесстрашно и с таким нескрываемым вожделением, что она смутилась и потупилась. Нелли о чем-то беспокойно рассказывала Лузову, тот периодически удивленно двигал бровями и многозначительно кивал, поглядывая на Фридмана. Зубов скрылся где-то за спинами и не выглядывал. Мари даже забыла о том, что он вообще существует. В ее мире не было ничего, кроме этих синих глаз, страшных и завораживающих. Казалось, она вот-вот утонет, задохнется, умрет. Но ничего не случилось, Гриша отвел взгляд в сторону и улыбнулся кому-то в ответ. Зубы его громко застучали. И тут Маша вдруг вышла из оцепенения.

– Да он же насквозь мокрый! Дайте ему кто-нибудь куртку! – сурово воскликнула она, смотря на Рому. Лузов глупо ухмыльнулся, снял с себя свитер и протянул Фридману.

– Дурак, не догадался, – промямлил он. Машу до бешенства раздражала эта постоянная манера Лузова теряться в компаниях. Как увлеченно и красиво он разговаривает с ней наедине! Ну почему, почему он не может вести себя нормально в присутствии других, так же смешно и остроумно шутить, блистать своими знаниями? К чему эти ужимки, глупость и дурацкое заикание! По правде говоря, ей было очень досадно, что он такой несуразный и нелепый. Ей хотелось, чтобы каждый новый знакомый видел в нем то же, что видела она. Но как же он мямлит, прямо как баба! Она раздраженно закатила глаза и направилась к выходу.

Гришу вся эта история, видимо, задела за живое. Всю дорогу он держался обособленно от всех и молчал. Ни Ксюша, ни Нелли его уже не трогали. Они шли рядом с Мари и поминутно переглядывались, хихикали или перешептывались.

«Не ведаю, восстать иль покориться,

Нет смелости ни умереть, ни жить…

Мне близок Бог – но не могу молиться,