О, ветер возносящий, дарящий запахи родной земли!

Через воды родной Уды переправился быстро, не величественно широкая Жёлтая река империи Поднебесной. Отряхнувшись, кони готовы были дальше, как заметил невдалеке всадника, пасшего небольшое стадо овец. Видать, и направлялся на водопой. Поравнявшись, отвесил поклоном искренне приветливой благосклонностью, встречный всадник оказался почти стариком:

– Сайн-байна.

– Сайн. – раздалось, как и ведётся с давних пор, времён далёких, ушедших за горизонт седьмых колен.

Хотел было разминуться, ибо молчалив был всадник давно ушедшей молодости, не спрашивал ничего. Но вдруг обратил внимание на лук его. То был сложный лук монгольского воина. В родных краях ни у кого не было такого лука, пока сам когда-то юнцом безусым оказался в просторах степей бескрайних далеко к югу от Селенги. И попал в плен «парням длинной воли», всего лишь остаткам на заре новой жизни, когда и есть верховенство великой Ясы. А позже был захвачен и тот парень из племени унгират, родственник жены самого хана ханов. Ох, и куда продали бы. Куда попал бы, если бы не удача самая высокая. Когда на пути разбойников не оказался его спаситель, сам Джэбе – «наконечник копья» самого хана ханов? Потому и воин его тумена с тех пор. Потому и обогнул Великую стену. Но вот старик, откуда у него лук воина? И сам ли воин? Но слишком стар для быстрых переходов.

Но и седой всадник был такого, же, заострённого внимания, прицелив взгляд, опять же, на его лук, в точности такой же, как у него.

– Я вижу, воин ты. Давно не видел…, давно прекратились войны в наших местах, последний бой был там… – кивнул старик, как бы в подтверждение своим словам, в сторону невысокого плато Дамдин-гувэ у ручья Эрхирик.

– Там? Я не знал… – немного с оттенком удивления отвечал он, всё так же вдыхая запахи родной земли, что обдало порывом ветра от долины Дабата. – Но вижу я, и Вы воин?

– Был когда-то…

Наступило некоторое молчание, в ходе которого и окинул ещё раз взглядом почти старика. Ещё крепка рука, да и взор навострён.

– Кто командует в тумене, откуда ты? – вопросом прервал недолгую паузу пожилой некогда воин, которого он никак не мог признать, хотя, и рождён в этих местах.

– Джэбе. – таков и был короткий ответ в ожидании восхищения и никак не более.

– Джэбе?! Я знаю… – всплеск восхищения отразился в словах этих, как точно и ожидал он.

– А кто у Вас командовал? – не преминул спросить в ответ.

– Джучи.

Ответный всплеск восхищения был так же не менее выразителен.

– А не Баяр-Туяа ли тебя зовут? – уж этот вопрос старика и поверг в удивление.

– Да. А откуда Вам знать?

– Про тебя говорил мой командир. Жаргалтэ его звали. Из племени унгират.

– Вы знаете его? – искренне изумился он.

– Я когда-то был воином его десятки.

– Он сотник теперь.

– Я ожидал…

Время располагало. И потому он рассказал кратко с самого начала про его знакомство с парнем из племени унгират, о том, как сам Джэбе вызволил их из плена, в котором они оказались у последних остатков «парней длинной воли», об учёбе на берегах Онона, о самой войне в обеих сторонах от Великой стены. Не то, что похвастался, но поведал и том, что ныне он – десятник, произведя тем самым должное впечатление на воина, убелённого сединой. Некогда старый воин десятки Жаргалтэ так же поведал подробно о битве на невысоком плато Дамдин-гувэ местности Эрхирик, куда и взглянули оба. Пустырь, заросший алтарганой под ушедшим ветром истории. Когда-то и будут там дома, и поселение с таким же именем Эрхирик, как и поселение с именем родной долины, с именем Дабата в намного нижнем истечении реки-времени, о котором не узнать им никогда, никогда в эту эпоху бурного свершения, когда ступает по земле конь Чингисхана.