– Раньше Прошка умной бабёнкой была. Только последние пару месяцев умом трогаться начала.

Тут же на защиту Прасковьи Ефимовны встала ещё одна бабушка с большой бородавкой на подбородке. Она начала спорить с бывшим моряком и от старания случайно разлила содержимое его стакана. Мужчина тут же встрепенулся и, размахивая руками, удалился за новой порцией алкоголя, проклиная женщину последними словами.

– Мишутка прав. Паранька только недавно чудить начала. В последнее время она бешеная стала. Кручинилась, что бесы за ней ходят, хотят из дома погнать. – Та самая Алька, которая и привела меня за этот стол, неожиданно решила стать самым уравновешенным и полезным информатором.

– А в чём ещё выражалось такое поведение? – Я уже забыла и про Макса, который, судя по всему, пытался расспросить сидящих неподалёку мужиков.

– А пёс её знает. Мы с ней мало пересекались – она у меня в молодости мужичка увела, так я с ней с тех пор только здороваться и могу. Якшаться не рвусь, – на этом её пламенная речь и вся помощь следствию была окончена.

Алька поднялась с места и, схватив первый попавшийся стакан, отправилась в сторону мужчин, очевидно, выбирать себе новую жертву, чтобы смягчить горесть воспоминаний о былом.

Я хотела пойти за ней, чтобы расспросить сильную половину населения Забивалова, но в это же мгновение на мои плечи опустились чьи-то руки.

Я вздрогнула и обернулась, ожидая увидеть там набравшегося деда, однако передо мной возникло лицо Макса. Он подмигнул мне и присел на место Альки.

– С ума сошёл? У меня чуть сердце не остановилось. – Мой жалобный голос подействовал на Макса как удар ниже пояса, и он тут же перестал улыбаться.

– Извини, не хотел. Я кое-что узнал. – На эту фразу я лишь кивнула, намекая на то, чтобы он продолжал. – Говорят, она в последнее время от Афони бегала. Тот всё к ней ходил, а она его последними словами крыла.

– Неужели он клинья подбивал, а она отказывала? – Удивительно, как за четверть часа общения с сельским населением я стала рассуждать так же, как они.

От осознания этой мысли я тряхнула головой и закатила глаза. Надо скорее искать Кристину и уезжать отсюда в отпуск, в цивилизацию.

– Чёрт знает. Кстати, о них… Прасковья всем рассказывала, что Жмуриков – это предводитель чертей. Помешалась на вещах и травах, которые нечисть отпугивают. – Макс опасливо посмотрел по сторонам, но нас совершенно никто не слушал.

– Получается, в последнее время ей казалось, что черти хотят её из дома выгнать, а Афанасий – их предводитель, – подытожила я, уже собираясь нырнуть в мозговой штурм. – А что Кристина? О ней никто не слышал?

Макс только покачал головой и отвернулся, снова осматривая присутствующих. Заунывная музыка в магнитофоне уже сменилась на какую-то подвижную, и присутствующие дамы и господа отправились плясать в центр зала, напрочь позабыв о поводе сбора.

Когда толпа сконцентрировалась на танцполе, мне на глаза попался старичок. Про таких обычно говорят: «Осталось жить два понедельника». На вид ему было не меньше восьмидесяти пяти лет. Он не пил, в отличие от своих односельчан.

– А это что за дедуля? – Я вскинула руку в сторону интересующего меня субъекта и взглянула на Максима.

Макс внимательно проследил за моей рукой и тут же узнал мужчину.

– Это наш сосед, Тимофей Панкратович. Живёт в доме по левую сторону от нас. Ему под девяносто лет. Он практически ослеп на оба глаза, слышит через раз.

Я тут же вернулась к воспоминаниям сегодняшнего дня, когда заметила какое-то копошение в огороде этого старичка.

Интересно, действительно ли он полностью ослеп? Тогда как он ухаживает за участком?