– С ним всё нормально, немного замкнулся в себе после того, как стал свидетелем повешения Вика.

– Вик..

– Ну тот самый, который хотел играть в нашем оркестре, но что–то там не получилось.

– И он из–за этого что ли?

– Нет.

– А из–за чего?

– Пеликан, я не знаю. Я ведь тоже с ним тесно не общался. Дэнни говорил, что у него нашли ВИЧ.

– Бля.. ВИЧ, значит. И Дэнни видел, как он повесился?

Дэнни знал, что Вик повесится. Они дружили давно и доверия в их дружбе было больше, чем в подавляющем большинстве семей. Вик не сказал Дэнни об обстоятельствах заражения, рассказал только о результатах анализов. Попросил не уговаривать, не злить попытками уговоров, просто не расстраивать в его последние несколько дней. Когда Вик написал завещание (кремация, никаких крестов и кладбищ, никаких обрядов, никакой церкви) и передал его Дэнни, они сходили в лес и определились с местом. День они выбрали заранее – 29 ноября. Как Дэнни вообще согласился на подобное – я не знаю. Я хорошо общался с Дэнни, но до уровня их дружбы с Виком мне было далеко. Как только они вышли из подъезда, пошёл сильный дождь, но смерть решили не отменять. Петля уже была приготовлена и привязана к толстой дубовой ветке вчера днём. Вик был в кожаной куртке, своих любимых рваных джинсах и почти убитых кедах. Дэнни оделся теплее, зная, ЧТО ему предстоит – длинный непромокаемый плащ и ботинки на толстой подошве. Но они почему–то передумали – Дэнни не говорит, почему – сняли петлю и пошли домой к Вику. Сняли люстру с крюка, привязали туда петлю, Дэнни выбил стул из–под Вика по его команде. Дэнни больше ничего особо не говорит, а я и не расспрашиваю – как бы он сам сейчас не повесился или не съехал с дорожки.

– Да, зашёл домой не вовремя, Вик же не закрывается никогда.

– Не успел вытащить?

– Нет.

Пеликан смакует ситуацию, я знаю, что он ставит себя на место Вика, и он вздрагивает всем телом, когда я толкаю его в плечо.

– Бля, Рэ, надо навестить Дэнни как–нибудь. Отвлечь, развлечь.

– Можно, я не против.

Я правда был не против. Мы придём, попытаемся вытащить его, расшевелить, смыслы и ожидания, нужно ли это Дэнни, Пеликан не знает же, как там всё на самом деле было, и никто пока не знает – кроме меня, а может, я тоже не знаю правды, у меня есть только слова, Дэнни сейчас как пакет на голову надели – он задыхается, потому что ему нужно с кем–то поделиться, он задыхается, потому что не может ни с кем поделиться, дёргается и плачет, но не на людях, и не дома даже – внешне он тот же Дэнни для всех, а что мать Вика, его отец – приняли они выбор сына, нет – я не знаю, поэтому Дэнни сейчас совсем один, курит, и кашляет, и не может откашляться.

Раньше я заходил к Дэнни домой, даже когда его не было – я трахал его мать. Я до сих пор её трахаю.

Она так мурлычет. Но Фил точно её не ебёт. Его и дома-то не бывает. Ему ещё нет полтинника, он не бухает как конь, даже не курит – я не специалист по урологическим или психологическим проблемам, но неужели у него уже не стоит? Или дело в ней?

У меня нет братьев или сестёр, и хорошо – не люблю внутривидовую конкуренцию, тем более – внутри семьи. Ма после того, как родила меня, быстро пришла в форму, но по старым фото не видно, чтобы она вообще её теряла. Она занимается танцами, медитирует – следит за собой так, как она это себе представляет. И получается совсем неплохо – пресс качает плюс ко всему. Только курит – а я не выношу запаха именно её табачного дыма.

Сейчас мне дерьмово. История с Виком расшатала мои нервы, хотя этого никто не видит – я сдерживаюсь как могу. Если бы я не рассказал Рэ о том, как на самом деле ушёл Вик, я, наверное, уже сам бы отправился по его свежим следам.