– Как провели день, мисс Холлоуэй? – Старший стюард, плотный шотландец с постоянной улыбкой на лице, запирал свою стеклянную клетку. – Вам понравилась поездка в Каир?

– О, было замечательно, – ответила она. Ей не хотелось объяснять, как все было плохо. …Вот, не оправдалась еще одна надежда…

– Вы хотите это выбросить?

– Да, спасибо. – Она швырнула скомканную телеграмму в корзину.

– Вы пойдете на нынешнюю вечеринку?

– Нет, – ответила она. – сегодня я уже никуда не пойду. Хватит с меня восторгов – и так слишком много для одного дня.

Она взглянула на часы и с трудом разглядела стрелки. От Гая она ушла десять минут назад. Возвращаться пока рано.

Самое плохое на пароходе то, что здесь нигде не спрячешься, если что-то идет не так. Если она вернется в свою каюту, там будет мисс Сноу со своими советами и фразами «я-ведь-говорила-вам-что». Если пойдет на ужин, то столкнется с Рамсботтомами. Единственным, с кем она пока что чувствовала себя в безопасности, был Фрэнк.

Она думала о нем, когда медленно брела назад, в каюту Гая. Он, со своими сонными зелеными глазами и неизменной улыбкой, казался таким беззаботным, даже чуточку кокетливым.

Но если Роза не ошибается и у него погиб брат в Ипре, он много страдал и теперь слишком ловко скрывал свою боль. Интересно, погиб ли его брат сразу или умирал в одном из полевых лазаретов, среди крови и грязи? Если последнее – тогда Фрэнка должна раздражать роскошь на «Императрице». Тут он пару раз пошутил насчет очереди из пассажиров, собирающейся по утрам возле его хирургической, чтобы взять новую порцию нюхательной соли или промыть уши.

С ума сойдешь, если думать об этом. Интересно, рассказывал ли он когда-нибудь про брата? Вряд ли.

Когда она вошла, он по-прежнему сидел на стуле возле Гая. На бра, горевшее на стене, он накинул рубашку, и в каюте было полутемно, а в углах залегли тени.

– Как он? – спросила Вива.

– Все еще немного возбужден, – шепнул он. – Но скоро заснет и проспит до утра.

– Мы можем поговорить тут?

– Ну, это не идеальное место, – ответил он, – но в данный момент я не знаю другого.

Они немного помолчали.

– Сколько вам лет? – внезапно спросил он.

– Двадцать восемь.

– Не похоже.

– В самом деле? – Ей не хотелось ему лгать, но важно было поддержать свой миф.

– Вы что-нибудь знаете о его родителях?

– Я один раз встретилась с его теткой во время собеседования. Она сказала что-то насчет того, что у его отца чайный бизнес под Ассамом. Первоначально они наняли немолодую компаньонку, но она их подвела.

– Они не должны были ставить вас в такую ситуацию. – Он провел ладонью по волосам и покачал головой.

– Какую ситуацию?

– Вы не возражаете, если мы пройдем в ванную? – предложил он. – Не хочу, чтобы он слышал наш разговор.

Они тихонько вошли в санузел и неловко уселись на краю ванны.

На двери висел пестрый шелковый халат Гая. В раковине валялась непромытая кисточка для бритья, к мылу прилипли волоски. Стюард тут не убирался.

– Слушайте, – сказал Фрэнк, – прежде всего вы должны понять, что это конфиденциальный разговор и что у меня нет ответов на некоторые вопросы.

– Понимаю.

– Я могу говорить откровенно?

– Конечно.

Казалось, Фрэнк не знал, с чего начать.

– Прежде всего, хочу вас спросить, как вы относитесь к Гаю.

– Честно?

– Да. – Он бросил на нее быстрый взгляд и улыбнулся. – Как всегда.

– Я не переношу его.

– Что ж, ответ четкий и однозначный.

– Видите ли, я знаю, что у мальчишек его возраста проблемы с вербальным общением, – сказала она, – но за последние две недели он не сказал мне почти ни слова, а когда что-то и говорил, у меня возникало ощущение, что он меня ненавидит.