– Ха… Думаешь, я хочу отрезать ей пути к отступлению? Она будет вольна делать все, что хочет. Я не собираюсь брать ее в заложники.

Затем повисло молчание. Я не могла понять, о чем они говорят. Я могла только догадываться, что речь обо мне и о чем-то, что я не знаю, но должна знать. Я не видела лица Лео, но я хорошо изучила интонации его голоса: этот разговор раздражал его. Сильно раздражал. Он не хотел говорить об этом.

Дидье встал и, похоже, направился к двери.

– Ладно, решай сам. Это твое дело.

– Да, мое.

Дидье открыл дверь. Я улыбнулась ему и сделала вид, что только что подошла и очень удивлена этой встрече.

– Элина! Сюрприз!..

– Привет, Дидье! Как поживаешь?

– Лучше всех. Заходи, он ждет.

Он ушел. Я зашла в кабинет. Лео стоял у большого окна с наполовину опущенными жалюзи.

– Ты рано. – Он обернулся. Его лицо было невозмутимым.

– Да. Освободилась раньше. Ты не против?

Он подошел ко мне. Очень близко. Его взгляд пронзал насквозь. Я не могла понять, что в нем было – недоумение, страх или нежность. Все вместе или ничего.

– Это хорошо. Поехали домой.

И я забыла об этом странном подслушанном разговоре.

Почти на два года.

За несколько дней до свадьбы Бланш Марэ пригласила меня к себе в галерею. Да, она была владелицей картинной галереи – небольшой, но очень занимательной: в ней были представлены такие необычные – как кричащие, так и трогательные – работы, которые не могли не заинтересовать. Я почти не ощущала скованности в обществе Бланш – в ней не было ни фальши, ни высокомерия. Устроив краткую, но информативную экскурсию, она пригласила меня выпить кофе в ее кабинете. Он был такой же – уютный, со вкусом обставленный.

Сев напротив, она тепло улыбнулась – скорее всего, для того, чтобы я расслабилась и почувствовала себя как дома. Вообще-то, ей не было нужды утруждать себя – мне было и так хорошо здесь.

– Волнуешься? – спросила она.

– Почему?

– Перед свадьбой.

Я улыбнулась.

– Немного. Это… впервые.

Мы обе улыбнулись друг другу.

– К сожалению, это часто бывает в первый, но не в последний раз. Печально, но факт.

Я серьезно посмотрела на нее, но ничего не сказала. Она продолжила:

– Нет, ты не думай, что я такая ханжа, которая выступает против разводов и полигамии. К сожалению, мы так устроены, что часто не в состоянии сдержать свои обеты.

Я молчала и понимала, что в глубине души у меня растет восхищение этой женщиной.

– Ну вот, а теперь ты подумаешь, что я ратую за развод.

– Вовсе нет, наверно, вы просто реалист, – возразила я.

– Знаешь, мне брак не принес ни любви, ни счастья, ни детей. Только долги и разочарования. Но это не значит, что у тебя должно быть так же.

Она взяла меня за руку.

– Я вовсе не хочу тебя обнадеживать, Элина, уверяя тебя, что все будет хорошо. Лео не идеальный. Я знаю, таких вообще нет, но я имею в виду то, что он совсем не подарок. Да, он мой племянник, которого я очень люблю, но это не мешает мне видеть и говорить о его недостатках. Ты мне нравишься, и я бы хотела хоть немного подготовить тебя к тому, что ждет тебя впереди.

– Я тронута, Бланш, правда, но я понимаю, во что ввязалась. Я, конечно, не знаю его так, как вы, но понимаю, что легко не будет. На самом деле… может, когда-нибудь я расскажу вам о том, что толкнуло меня на этот шаг. Просто сейчас я не хотела бы говорить об этом.

– Я понимаю, не надо ничего говорить. Достаточно того, что я в курсе, как вы познакомились: он как будто специально за тобой поехал в Москву… И хотя иногда его поступки за пределом моего понимания, в них всегда есть смысл. И в этот раз он, похоже, точно не ошибся.

– Почему? Вы же меня совсем не знаете…