Не звонил он и в последующие дни. Аня тоже не стала звонить. Как-то однажды, очутившись по делам рядом со школой, в которой он работал, поддавшись внезапному порыву, вдруг захотела опять войти в его студию и крикнуть с порога «Привет сверчки!». Она взошла на крыльцо, слегка приоткрыла дверь… и услышала за дверью женский смех.

Вернулась домой и больше не пыталась звонить и напоминать о себе. О Сергее она прочитала в районной газете. Это был репортаж с выставки молодых художников. Его хвалили.

Как ни странно, тревогу по поводу разрыва с Аней первая забила мама Сергея.

– Скажи, пожалуйста, – спросила как-то утром Клавдия Павловна, – а чего это ты перестал встречаться с Аней? И она не звонит. И ты ей не звонишь.

– Не знаю, мама, я не готов сейчас говорить об этом.

– О чём, об этом?

– Я не готов жениться.

– А чего это? Что не так?

– Во-первых, у меня не такая зарплата, чтобы на неё можно было содержать семью.

– Ты человек творческий. Хорошие зарплаты только на производстве. Ты хорошо зарабатывал на стройке…

– Я не хочу возвращаться на стройку.

– Я и не заставляю тебя. Мне просто жаль, если ты расстанешься с Аней. Мне она нравится. Добрая культурная девушка. И потом… Я уже хочу нянчить внуков.

Сергей так глянул на мать, что Клавдия Павловна забеспокоилась.

– Ну-ка скажи. Что там у вас? Она, поди ждет ребенка? А ты?

– Мама, я – художник. Мне сначала надо сделать карьеру. Встать на ноги. Купить квартиру.

– С твоей работой квартиру не купишь.

– Я пишу картины.

– И продаешь их на панели.

– И что? У нас рыночная экономика.

– Это позор для семьи.

– Для какой семьи?

– Для нашей. Я давно уже хотела с тобой поговорить. Чтобы ты не сидел там, на Ильича с этими картинками. Папе так стыдно, когда ему говорят знакомые, что опять видели тебя, что ты торгуешь.

– Я продаю картины, которые нарисовал сам.

– Серёжа. Картины настоящих художников висят в картинной галерее, в музее. А те сувенирные поделки…

– Мама, я не поделки, делаю. Хотя. Пусть даже и поделки. Но продаю плоды своего труда, своего таланта.

– Серёжа это бесполезный разговор. Торгуй, чем хочешь, хоть курагой. Мне Аню жалко. Я ей, наверное, позвоню сама.

– Не надо, мама. Не решай за меня.

Зима подходила к концу. Зимой картины продавались плохо. Да к тому же Сергей не любил долго толкаться на холоде. Вот лето – другое дело. И чтобы в этот раз летняя торговля картинами вышла удачнее, чем в прошлый, Сергей всю зиму, всё свободное время рисовал и рисовал. Пейзажи, натюрморты. Натюрморты писал для «ассортимента», потому что покупали их слабо, но зато в эту зиму он научился великолепно писать небольшие романтические пейзажи с персонажами – рыбаками, влюблёнными парочками, музыкантами. Когда в студии образовывались «залежи» из готовых работ, часть из них он уносил в отцовский гараж.

В конце февраля Клавдия Павловна объявила:

– Можешь поздравить Аню. Она родила девочку.

Сергей даже не понял поначалу.

– Как это родила? Уже?

– Ты думал она год будет ребёнка носить?

– А ты откуда знаешь?

– Мы встречались с Варей.

– С мамой Ани?

– Да.

– Но зачем?

– А затем, что мы всё-таки считаем, что это твоя дочь.

– И что?

– Видишь ли. Твой папа не в пример тебе, порядочный человек, и он решил, что твой грех должен оплатить он.

– То есть?

– Мы договорились, что будем делать банковские переводы от твоего имени. Папа будет платить по доверенности от тебя.

– Но зачем? Почему?

– А затем, дружок, чтобы у нас хранились документы на тот случай, если вдруг твоё отцовство всё-таки подтвердится.

– Мама, а зачем эти документы? Кому они нужны?

– Серёжа, ты ещё многого не знаешь. Если всё-таки когда-нибудь выяснится что ты отец девочки, и ты не платил алименты, то тебя могут привлечь к ответственности, к штрафу. Папа, пока у него есть такая возможность, просто страхует тебя от возможных последствий. У нас останутся документы, что от тебя приходили деньги.