– Я поняла. Научиться закрываться. Научусь. Я слышу влияние тая, как кошка… но я не теряю контроль!

Не то чтобы Ринна сразу приняла всё, что услышала от Мары – это было бы слишком. Хотя и правильное в этом тоже было, что признавать не хотелось. И ведь до сих пор она была так в себе уверена!

– Не только в этом дело, – качнула головой циркачка, – на рысь можно влиять, если понимать её рысиную натуру. И даже не нужно быть таем.

– Посадить в клетку и морить голодом? Да, Рик говорил.

– Зачем так грубо? – улыбнулась Мара. – А ещё дикая рысь уделяет любви несколько дней в году, остальное время она ни с кем не делит логово. Ей необходимо место, где только она хозяйка, и за него она будет драться. Её земля, её дом. Ей не нужен муж, отец её детей и хозяин её дома и её земли. А тебе – нужен?

– Надо подумать, – Ринна улыбнулась, – от этого будет зависеть, рысь я или не рысь? – захотелось свести всё к шутке.

– Да, подумай, – согласилась Мара серьезно, – мне тоже любопытно, хоть и не моё это дело. Но ты боишься мужчины, которого хочешь, потому что как леди считаешь его недостойным? Или как рысь боишься заполучить хозяина? Или не желаешь спешить? Что разумно, конечно. Можно? – сказала она уже другим голосом и хлопнула по колену, и Мика вскочила и подошла, потерлась мордой об её ногу.

Пальцы циркачки ласково погладили её, потрепали, прошлись по загривку, нащупали тонкий кожаный ошейник и бусину амулета.

– Это то, что я думаю? У этой девочки не было ни любви, ни котят? Злая хозяйка, – она засмеялась.

– Она не обижается, – сказала Ринна и мысленно подозвала рысь, та тут же послушалась. – Я позволяю ей уходить и охотиться. Она довольна жизнью. Спасибо тебе, Мара.

– Да не за что. Обращайся. Завтра мы начинаем представления. Присоединишься? – циркачка посмотрела лукаво. – В маске, никто не узнает. Это весело.

– Вряд ли рискну. Но спасибо за предложение.

Это было бы очень забавно – Ринна Венеш выступает в цирке!

– Я раскроила тебе рубашку. Тут иголка и нитки, – Мара сунула ей в руки сверток.

Рик ждал на том же месте, только теперь он коротал время, играя с цветными шариками.

– Я снял комнату, – сообщил он. – Пойдёмте, провожу. Да, кстати, вот, сделал от нечего делать, – он достал как будто из рукава и протянул ей согнутую из тонкой железной полоски формочку-туфельку для теста. – Мне понравились ваши пряники в виде башмаков.

Несколько движений пальцев – и шарики один за другим исчезли неизвестно куда.

– Мило! Вы ещё и фокусник? – она, не отрываясь, смотрела на его крупные руки с длинными пальцами, на закатанные рукава рубашки – шарикам некуда было деться.

– Я фехтовальщик, – сказал Рик. – Мы тут на все руки от скуки, вы не знали?

– Понятно. Спасибо, – она полюбовалась формочкой, – тех самых пряников не обещаю, но чем-то попроще, надеюсь, успею вас угостить.

– Буду ждать, – буркнул он.

Вечером Ринна допоздна шила, сидя возле лампы. В приоткрытое окно доносились голоса, и голос Рика она тоже слышала. И почти хотела, чтобы он пришёл, неважно зачем. И утреннее происшествие опять вспомнилось так ярко – кого-то из них могли убить! За что, зачем? Промахнулись потому, что на Рике был защитный амулет? И… он сегодня говорил ей о любви. Это было приятно!

«Я на кухне в неё влюбился…»

Шутливая отговорка, потрепать языком.

«Чего я на самом деле хочу? Вас, Ринна… подхватить на руки, взбежать по лестнице и пинком открыть дверь в нашу комнату…»

И тут же:

«Вы тай, и мне очень подходите. У нас рождается по одному таю на поколение, хотелось бы больше…»

«А про то, что влюбился на кухне – я не шутил…»

Он сразу откровенно перемешал в одной миске любовь, расчёт и мужские желания, которые, как Ринна понимала – вовсе не любовь. Так рысь ищет себе пару в лесу, потому что настало время и бурлит кровь. Но она не рысь, нет!