– Вот отец придёт с работы, обрадуем его твоим «взрослением»! Тут даже наш добряк не удержится, вместо очередной безделушки всыплет тебе наконец-то ремня, и пулей в деревню к свекрови отправит!

Юрий пришёл в тот день поздно, настроение у него оказалось не самое лучшее, тут ещё новость про «подвиг» кровинки. Дочка сидела в зале с мамой, плакала, молча выслушивая нотации Тамары. Батя подошёл к Лиде, обхватил её за плечи, громко произнёс:

– Родная, ты понимаешь, что ты натворила? Так нельзя, нельзя! Посмотри на маму, ты не видишь? Ей же завидно-о!

Супруга не сразу поняла смысл сказанного мужем, когда осознала, гнев её резко переключился с дочери на любимого:

– Юра! Ну ты дурак?! Нет, честно – дурак! вот как с тобой можно говорить-то по-человечески?! Ой, ну вас! Надо вина выпить, чего с дураками говорить?

– Том, Тома! – Побежал за женой муж, – да подожди, – старался он говорить серьёзно… не получалось: вырывались смешки, – да ладно, чего такого? Обратно не вернёшь сделанного, убить её теперь? Наоборот, надо разъяснить о мерах безопасности, Тома!

– Иди ты, дурка кусок!

От подобных поблажек Лида делалась более избалованной! Вскоре появилась новая компания, новая «любовь до гроба» и-и… последнее её пристрастило к запрещённым веществам. Начиналось, как обычно, – «Попробую разочек и всё!» – Сколько судеб погубило это ошибочное мнение, – «Со мной так не будет, я особенный (ая)!». И родственное тому понятие, – «В жизни надо попробовать всё», – тоже до добра не доводит. Не довело оно и Лиду, втянулась девочка в губительное дело. Денег, которых отец на карманные расходы выделял значительно (уж для подростка – точно!), стало не хватать для возрастающих потребностей организма к отраве… потому Вострикова не придумала ничего лучше, чем заняться распространением «медленной смерти». Поставщики яда, как нередко случается, в один прекрасный день слили курьера. При аресте у Лиды нашли значительное количество запрещённых веществ и… дальше понятно.

Почему родители до последнего не замечали отвратительной привычки дочери? Психология! Порой мы не видим того, что нам неприятно, сами создаём для себя идеал в другом человеке, пускай и настолько близком, наслаждаемся им, «идеалом», и даже если кто-то прямо скажет, постарается открыть глаза на правду – не поверим! Аналогичное вышло с Востриковыми.

Перед судом отец изменился до неузнаваемости, про маму и говорить нечего! Самое больное для Лиды – батя её проклял! Впервые долго и обидно кричал на Эфку, говорил, – «Всё для тебя, всё! Одно табу было у меня, ты знала о нём – никаких дурманов, ни-ка-ких! Ты же знаешь моё отношение к ним из-за брата! Я ведь говорил? Сто раз говорил: не дай бог, поймаю тебя на этом – убью?! Говорил! Греха на душу, конечно, не возьму, но ты мне больше не дочь! Моя любимая дочурка умерла, а убила её – ты! Чуждая мне девица – убила мою дочь, когда впервые ввела в себя эту отраву!» – слово батя держал долго. Да, они приезжали с мамой на свидание в зону к Лидии… лучше бы сидели дома! Холодная встреча, словно с чужими людьми, нет, даже не с чужими, незнакомцы тебе безразличны, а скорее – с врагами. Обижалась ли осуждённая на отца за сказанное, за сделанное им? Конечно! Хотя на подсознательном уровне понимала – он прав.

По истечении срока заключения отношения Лиды с родителями вроде чуть наладились, правда, жила Вострикова у дедушки с бабушкой, не тех, что в деревни, у родителей мамы, в Нововоронеже. Собственно, потому Эфка и направила заявку на поступление в экспериментальное училище, батя сказал, – «Закончишь его, реабилитируешься, и если больше ни капли отравы в твоей жизни, прощу!» – Каких бы обид в прошлом на родителей ни имелось, Лида мечтала наладить с ними отношения, вернуть всё как было, пускай и понимала, что при самом лучшем раскладе, «как раньше», уже не вернуть.