– Я – капитан Старохватов Богдан Николаевич… 1989 – го года рождения, если это кому важно. Назначен в ваш «диверсионный» отряд командиром, для вас я… ладно, обойдёмся без пафоса. Короче, по всем мелким вопросам обращаться к товарищу старшине, – он кивнул в сторону Белковой, – по болячкам и средствам женской гигиены – к медсестре, она в медкабинете на первом этаже, скоро познакомитесь; по вопросам бытовым, вроде трусов, ниток, иголок, подшивы…

– Так, мы по идее не подшиваемся! – осмелела Елагина и прервала начальника, за что удостоилась его сурового взгляда.

– Перебивать командира запрещено! Здесь я решаю, подшиваетесь или нет! Лично вы, товарищ курсант, к вечеру должны подшить воротничок формы, ну, когда получите обмундирование, а также рукава.

– Есть! – растеряно, с лёгкой обидой ответила Дарья.

– Продолжаем! – щёлкнул каблуками Богдан и, склонив голову, взялся прохаживаться взад-вперёд перед строем, – по вопросам более важным, уже ко мне. В армии не приветствуется, когда прыгают через голову непосредственного начальника… немного позднее, одну из вас, тех, что с воли, сделают заместителем Инны Геннадьевны – это первое звено непосредственного руководства. – Понимая, что начинает беседу не с того, капитан резко сменил тему, – буду с вами откровенен: я не верю в исправление души! Да, люди часто меняются, преимущественно в худшую сторону, чтобы в лучшую, память моя таких эпизодов не воскрешает. Горбатого могила исправит. Но раз начальство так решило – исполнять свой долг по вашему обучению стану честно. Знайте также – чувства жалости у меня нет! Никто вам не виноват, поэтому пытаться разжалобить меня историями о «трудном детстве» – не стоит. Вообще, я человек своеобразный, говорю прямо, не как вы мозги пацанам пудрите, мол: «Я стерва!» – нет. Могу с плохого настроения пропесочить ни за что, могу и поблажку сделать. «Любимчики» у меня есть – это те, кто не подставляет, косячит в меру, понимаю, совсем без грехов не получится… в почёте будут те, на кого я могу положиться и так далее. Если все окажутся таковыми – добро! Нет? Не обижайтесь. Ещё из хорошего для вас – я против коллективного наказания, сам его терпеть не могу со срочки, когда из-за одного идиота… ладно, неважно. У каждого нарушения есть имя и фамилия, и отвечать за него станет виновная, а не весь табор.

– Гражданин ротный воспитатель, разрешите… – донеслось откуда-то из середины строя.

– Чего-о?! – изменился в лице Богдан, – какой я вам «гражданин»?! И какой воспитатель? Кто сказал?

– Курсант Абакумова Екатерина Викторовна! – отрапортовала тёмненькая, высокая и худощавая девица.

– Ого! – Почесал Старохватов затылок, затем поправил кепку и продолжил, – ты у нас СМЕРШ?

– Не поняла…

– Не бери в голову, контрразведка! Обращаться ко мне только товарищ капитан! Допускаю ещё – товарищ командир! Никаких «гражданинов», имени-отчества и приставки «воспитатель!» Я вам не нянька. Это всех касается. Ясно?

– Да! – невпопад прокричали девушки.

– Не да, а так точно! – Вставила словцо заскучавшая Белкова.

– Что вы хотели спросить, курсант? – Посмотрел Старохватов острым взглядом на однофамилицу легендарного комиссара госбезопасности.

Вместо ответа Екатерина недоумённо пожала плечами.

– Она молчаливая! – снова выкрикнула Елагина, – слова не вытянешь, удивляюсь, как осмелилась обратиться к вам. Мы просто чалились вместе, почти родня.

– Выйти из строя! – приказал Богдан Дарье.

Та сделала шаг вперёд, почти по-уставному.

– По команде – «выйти из строя», следует сделать… ай, ладно, потом! Вы, курсант – счастливая обладательница перового наряда вне очереди! – объявил ей ротный.