– Да младший братишка приходил, пока меня дома не было, он наверное и забрал японский магнитофон, – лениво пояснил он, затем встал, шагнул к умывальнику и щелкнул тумблером косо висевшей над ним радиоточки. Кухня наполнилась глухими картонными звуками какого-то вальса. Таким образом, вопрос музыки был решен. Лидия, не успокоившись на этом, открыла холодильник и первым делом выудила оттуда стеклянную литровую бутылку из-под молока, наполненную какой-то прозрачной жидкостью, внимательно рассмотрела ее на свет, затем поставила на стол.

– Водка?! – спросила она, приподняв брови.

Славик хмыкнул и неопределенно качнул головой. Я, удивляясь тому, отчего это вдруг водка в доме моего товарища хранится в молочной бутылке, пришел Лидии на помощь и достал из холодильника миску приготовленных для жарки отбивных и бутылку «жигулевского» пива.

– О, я буду пиво! – воскликнула молчавшая до сих пор Наташа, несколько подрастерявшая с момента прихода в квартиру свой лоск и от этого даже ставшая немножечко менее эффектной.

– Это – запивать! – вдруг заявила Лидия безапелляционно и отодвинула бутылку от Наташи, поместив ее на противоположный край стола. Славик отправился на балкон и принес оттуда банку соленых огурцов, а я, стараясь не привлекать внимания товарища и следуя за ним по пятам, присмотрел на полке банку моего любимого вишневого компота и приволок ее с собой, на что хозяин, заметив, в конце концов, мои действия, неодобрительно заворчал, сочтя, очевидно, такие накладные расходы чрезмерными.

Наташа, решив немного отвлечься от гнетущей обстановки, создавшейся в нашем коллективе, взяла в свои руки стряпню и, поставив на газ сковороду, сбрызнула ее подсолнечным маслом, после чего стала укладывать в нее отбивные. Она даже подвязала себе на талию фартучек, найденный на кухне, наверное, впопыхах забытый здесь одной из предыдущих хозяек. Наташе он был явно мал, однако, стянутый в талии, он удачно подчеркивал ее восхитительные формы, которые не могли оставить равнодушным ни один мужской взгляд, не говоря уже о наших со Славиком, распаленных близостью этой дамочки.

Вскоре в кухне уютно запахло жареным мясом; я нарезал хлеб и открыл банки с огурцами и компотом; Славик же был занят лишь тем, что, жадно затягиваясь сигаретой, плотоядно поглядывал на Наташу.

Лидия, оставшись без дела, вновь открыла холодильник и со словами: «Может, где-то тут все же есть шампанское?» – наклонилась и стала изучать его содержимое, но затем, обернувшись и перехватив жесткий взгляд Славика, обращенный на нее, сконфузилась и промямлив: «Наверное, тоже брат забрал…» – с сожалением захлопнула дверцу.

Наташа разложила отбивные по тарелкам, и все мы, не дожидаясь особого приглашения, вооружившись ножами и вилками, уселись вокруг столика. Лидия взяла на себя роль виночерпия и налила из молочной бутылки в граненые стаканы щедро, до половины.

– Ну, за дружбу! – поглядев на девушек, сказал тост Славик, поднимая свой стакан.

Лидия для чего-то выдохнула воздух и одним махом опрокинула в себя содержимое стакана. Мгновение и… глаза ее вылезли из орбит, рукой она схватилась за горло. «Спирт!» – понял я и, не придумав ничего более действенного, выхватил из миски огромный соленый огурец и поднес его ко рту Лидии. Она издала какой-то полузадушенный звук – то ли вскрик то ли стон, затем судорожно потянула в себя воздух, тут же закашлялась, потом скосила заслезившиеся глаза и, увидев перед собой огурец, в мгновение отхватила зубами половину и вкусно им захрумкала – при этом глаза ее продолжали бешено вращаться.

Несмотря на серьезность момента, мы со Славиком и даже Наташа улыбнулись: наверное, это выглядело со стороны очень сексуально – Лидия, жадно жующая огурец, косой скус с внушительным остатком которого я продолжал держать у ее рта. Наконец Лидия сглотнула, и стала приходить в себя, глаза ее приняли почти нормальное выражение, а лицо покрылось испариной.