Рассказывали, что наши ребята-проводники как-то, раз и вовсе учудили: договорились с утра с водителем, что он будет их возить целый день, за что получит 250 рублей. С одной лишь оговоркой: если ему придется хотя бы в одном месте заехать в тупик или сдать задним ходом, ему оплачивают строго по счетчику и ни копейкой больше. Вот такая блажь. Водитель бахвалился, что знает всю Москву как свои пять пальцев, и уверял, что никогда ни при каких обстоятельствах не заедет в тупик. И вот, во время одного из многочисленных маневров, случилось так, что он попал-таки в, казалось бы, безвыходную ситуацию: машина, въехав в узкий переулок, уткнулась бампером в глухой забор новостройки. Проводники, оглядываясь по сторонам, стали подтрунивать над водителем, он же попросив всех оставаться на местах, вышел, – отсутствовал он минут пять, не больше, – и вдруг откуда-то к машине подбежало с полсотни мужиков в форме строительных рабочих, которые окружили ее, облепили, словно муравьи, поднатужились, подняли и развернули на месте, ровно на 180 градусов. После чего довольный водитель сел за руль и спросил проводников: «Ну, ребята, я нашего уговора не нарушил, правда? Задом не сдавал? Значит, все в порядке и мы едем дальше». Проводники по достоинству оценили его находчивость: при расчете, кроме денег, налили ему еще 20 литров вина – в подарок.

Теперь – о специфике нашей работы.

«Работали», то есть, торговали, – мы, проводники виноматериалов – практически круглые сутки, без перерывов и выходных, но все же график этой работы имел свою закономерность: с пяти-шести утра к вагонам шли патологические алкаши – выпить банку (0.5 л), чтобы похмелиться – у этих, по их собственным словам, горело в горле, а руки тряслись после вчерашнего. Лица их имели различные цвета и оттенки: от розового – у начинающих, до лилового – у «профи». Среди последних были и такие, что сами уже не могли удержать в руках банку или стакан и им помогали в этом другие, более стойкие собратья по несчастью. Таким я при необходимости рекомендовал прием, который некогда ранее подглядел на Кишиневском рынке: взявшись двумя руками за концы переброшенного через шею шарфа, одной рукой прихватываешь стакан, другой тянешь шарф вниз. Вторая рука, та, что со стаканом, скользит вверх, при этом стакан сам втыкается вам в лицо, а дальше все зависит от сноровки клиента – некоторые ухитрялись при этом выпить весь стакан, практически не проливая.

К семи утра начинали подходить работяги, направлявшиеся на предприятия – стройки, в мастерские и цеха, к станкам, дорожным машинам, кранам и другим всевозможным механизмам. Это были путейцы, дорожники, монтажники, токари, слесари, сварщики и т. д., – то есть, короче говоря, рядовые строители коммунизма. Эти пили на месте и (или) брали с собой – требуя налить в бутылку, банку, в каску, во фляжку, термос, в полиэтиленовый пакет и т. п., а некоторые брали сразу канистру – на бригаду.

К 8.30 поток страждущих ослабевал, почти сходя на нет, поэтому мы в 9.00 садились завтракать.

Следующие час-полтора к вагоном тянулись труженики среднего звена, или ИТР – учителя, прорабы, инженеры, техники и механики – с портфелями и дипломатами в руках, в костюмах и при галстуках: торопливо выпивая банку– Две, они, занюхав рукавом или вытащенной из кармана горбушкой, порой конфеткой, бывало, яблоком, стыдливо озираясь по сторонам, уходили, торопясь на рабочие места и тут же их место занимали другие. Но стыдиться здесь было некого – все сюда приходили по одному и тому же вопросу, у всех был один и тот же синдром, потому что в нашей стране – все равны, как того и добивается вот уже 65 лет родная наша Советская власть.